Несколько вечеров спустя Алисия пришла к нам на ужин, и все было путем. Даже больше, чем просто путем. Она была мила с моей мамой, а мама с ней, и они обменивались шуточками о том, какой я недотепа, а я не возражал, потому что был рад, что всем хорошо.

Но потом Алисия спросила маму, на что это похоже – завести ребенка в шестнадцать лет, и я попытался сменить тему.

– Ты же не хочешь выслушивать все это? – обратился я к Алисии.

– Почему?

– Скучно.

– Ох, вот уж тут было не до скуки, скажу я вам, – отозвалась мама.

И Алисия рассмеялась.

– Но сейчас это скучно, – настаивал я. – Потому что все это в прошлом.

Я сморозил глупость и пожалел о ней в то самое мгновение, когда она вылетела изо рта.

– Ну да, – сказала мама. – Вся мировая история – в прошлом. Такая скучища!

– Точно, – ответил я.

На самом деле я так не думаю, потому что многое в мировой истории вовсе не скучно, например Вторая мировая война. Но я не хотел возвращаться к этому.

– И еще, – сказала мама, – эта тема себя не исчерпала. Ты здесь, и я еще здесь, и разница в шестнадцать лет между нами никуда не делась, и это будет всегда. Это продолжается.

И я задумался: а вдруг это продолжается в другом смысле – она и сама еще не догадывается в каком.

Не то чтобы между мной и Алисией все пошло плохо. Просто стало не так хорошо. Я не могу даже объяснить почему. Просто проснулся как-то утром и почувствовал себя не совсем так, как прежде. Мне не нравилось ощущать себя по-другому, потому что то было клевое чувство, и без него мне стало тоскливо, но оно ушло, и невозможно было его вернуть. Я даже притворялся сам перед собой, что все как раньше, но от этих попыток становилось только хуже.

Куда оно подевалось? Как будто на тарелке перед нами была куча еды, и мы умяли ее слишком быстро, и вот – ничего не осталось. Может быть, пары не расстаются, оттого что не жадничают? Они знают, что то, что есть у них, – это надолго, и едят по чуть-чуть. Хотя питаю надежду, что это не так. Я надеюсь, что, когда люди счастливы друг с другом, это будто кто-то подкладывает им в тарелку вторую и третью порцию… Тем вечером, после того как я целый день ее не видел, мне казалось, что мы будем вместе до конца жизни, и даже это недостаточно долго. А через две или три недели мы стали надоедать друг другу. По крайней мере, она мне. Мы занимались сексом, смотрели телевизор в ее комнате – и больше ничего вместе не делали, мы никогда подолгу не разговаривали. Мы одевались, выключали телевизор, потом я целовал ее и говорил «спокойной ночи» – и следующим вечером та же заезженная пластинка.

Мама, думаю, заметила это прежде, чем я сам. Я опять начал заниматься скейтингом и пытался доказать себе, что это нормально и естественно, и, может, так оно и было. Если бы мы не стали расходиться, не стали отдаляться друг от друга, все это начало бы казаться нам скучным, рутинным – так я думал. В конце концов я снова появился в чашке, и все такое. Это время, которое я провел с Алисией, всегда казалось мне чем-то вроде каникул, однако они закончились, хотя она по-прежнему останется моей девушкой, а я ее парнем, но у нас будет и какая-то своя жизнь. А оказалось иначе: каникулы закончились, и у нас все кончилось. Это был каникулярный роман, ха-ха!

Ну, так или иначе, когда я как-то днем пошел кататься, мама спросила:

– Успеешь перекусить чего-нибудь, прежде чем пойдешь к Алисии?

А я ответил:

– Да, конечно. – А потом добавил: – На самом-то деле я и не пойду сегодня к Алисии.

И мама опять спросила:

– Вот как?.. Ну, поскольку ты вчера у нее не был – или был?