В отличие от Валентина, который влюблялся в день по-два, три раза, Сергей Панов давно и страстно, правда безответно, любил только Шарапову и только Кабаеву. Это такие секс-символы России, секси, кто не знает. Обаятельные и привлекательные. К тому же знаменитые и богатые. Для Серёги последние обстоятельства значения не имели, как и предпоследнее. Он их любил не за деньги и за их славу, а потому что… любил… Любил, и всё. Трепетно и нежно, крепко и давно. Несколько лет уж… Об этом знали и в школе, и дома, кроме самих объектов. Они и не подозревали. Хотя об этом красноречиво заявляла вся стена над Серёгиным раскладывающимся диваном. Даже без света стена в комнате лучезарно светилась обаянием этих двух молодых женщин в массе фото-, журнальных вариантах, улыбаясь только Серёге Панову, соблазняя только его. Валька Чиж, хоть и друг, права на них не имел. Ни вообще, ни в частности. Потому что договор такой между ними был, потому что друзья, потому что как братья.
В третий раз выслушав Валькину историю, это происходило уже на кухне, под сладкий чай и бутерброды с колбасой и сыром, Серёга неожиданно заявил:
– Хорошо, Валька, я согласен, катит. Но с телефоном пойду я. Я человек оптимальный. Меня не наколешь. А ты, перец, можешь всё испортить. Идёт?
– Ты? А я?! – Валька едва не подавился. – Она же меня…
– Ты не понял. Если что не так, подстава какая, я скажу, что я не я, и голос не мой. А телефон я нашёл. И все дела.
– Так «рекрут-Один», это же… – всё ещё заикался Валька.
– Да не боись, если всё нормально, потом поменяемся. Я только посмотрю. Подстрахую. Я помню, что ты – «рекрут-Один», а я – второй. Кстати, а нас не подстригут? – Сергей взъерошил на голове свои густые тёмные волосы.
– Нас? За что?
– Это же из армейского лексикона что-то, про рекрута. Хотя, жизнь, Валька, не предсказуема, как говорил один…
– О, о, о! Ты только не понтись сейчас, ты не в школе, я сам такой. Дело серьёзное. Вникни! А про армию она точно ничего не говорила, я помню, про пакет только, и чтоб не открывать.
– Угу-угу, – глядя куда-то в пространство, раздумчиво буркнул Серёга. – Интересное кино.
3
Макдоналдс на плешке искать не пришлось, – кто не знает? Он там был один. Другие, на окраинах, не в счёт, да и бывали друзья в нём сто раз… По полной программе отрывались: и биги бургеры, и чики, и мороженое, и пирожки, и все виды прохладительных, за исключением кофе. Не пошёл кофе там, – не покатил! – ни «эспрессо», ни «капучино», ни… Ни Вальке не понравился, ни Серому. Да и разные кока-колы с фантой хлоркой подозрительно отдавали. Правда перед своими очередными «дивами» парни вида не показывали, щедро угощали. А девушки с удовольствием уничтожали сладости, улыбались, щебетали, поощрительно сверкали ухажёрам глазками, что и требовалось доказать. Но это поэзия.
О деле.
Без четверти девять Серёга первым вошёл в указанную «телефонным диспетчером» торговую точку. В тот самый Макдоналдс. Одет он был как всегда, только Валькину безрукавку для конспирации одел, и очки тёмные под козырьком бейсболки нацепил, чтоб знакомые не узнали. В пятнадцать-то лет у кого мало знакомых в своём районе? У всех множество. В такой ситуации без очков никак.
И правильно.
Не смотря на ранний час, в зале было довольно людно, и, естественно, шумно. Объяснялся феномен просто: летние каникулы, воскресенье… Девочкам печенье, а мальчишкам ду… нет, не дуракам, а дубакам – по-современному, – в Макдоналдсе сейчас и тусовались. В основном Валькины с Серёгой друзья и ровесники. Были и моложе, но груднички, конечно, с родителями. Или с бабушками-бабульками. Но они Вальку с Серёгой не «доставали», а вот другие… Одноклассники, или друзья-товарищи, с обрадовано-дурашливыми лицами беспардонно подлетали к Чижу и Пану, словно тебе в школе, но опешив отскакивали, разбиваясь словно льдины о неожиданную холодность и отстранённость айсбергов. Валька с Серёгой именно айсбергами для всех сейчас и были. Более того, могли и по шее кому дать, по их свирепым лицам в миг это видно было, или ниже спины «педалью» отпедалировать. Разнокалиберный молодой «народ» это усекал, даже не удивлялся – школа многому учит – второй раз старался на глаза не лезть.