В этом месте обязательно нужно опустить тупость и отсутствие полной сообразительности товарища старшего лейтенанта, на взгляд бабы Веры, чтобы не компрометировать молодого следователя, потому что в такой важный и ответственный момент пока он понял, пока сообразил, кто ему и с чем звонит, баба Вера чуть со страху не… не… Вся извелась, скажем, и вспотела даже. Наконец он понял, кто и с чем… Но не посочувствовал, а наоборот, даже почему-то обрадовался такому обстоятельству, по крайней мере, так показалось Вере Мелентьевне, голос его окончательно выдал себя с головой, чем ещё больше обидел Веру Мелентьевну, даже добил, в конце концов. Он сказал:

– Отлично! На ловца, значит… так я и думал… – Илья Семёнович не договорил, вообще в открытую восхитился, более того, почти приказал бабе Вере, словно она ему, как это… эээ… не партнёр, не товарищ… а этот, как его, а – напарник, вот. – Вы их впустите к себе, пока… – чеканил его голос. – И ни в коем случае не выпускайте. Ни в коем! Я еду к вам. Сейчас. Немедленно. Еду. Уже еду.

Вера Мелентьевна от такого беспардонного, мягко говоря, предложения, похолодела.

– Как это впустить? Их?! Так они ж меня… – и немедленно умолкла, зная, что слова, как известно, материальны, так какой-то телевизионный доктор по телевизору домохозяек убеждал, даже примеры из жизни приводил…

Оперативник похоже этого не знал.

– Ничего не бойтесь, – командовал он. – Держите их у себя. Держите! Эти не опасны… Не опасны… я думаю.

Над предпоследним она задумалась, последнее упустила, но сиреной морского буксира взвывший звонок у двери, её подбросил, как «автолайн» на колдобине. Она даже трубку выронила… Хорошо, в ней уже ту-тукал «отбой».

– Иду-иду! – Пропела она, как ей показалось, на самом деле звук её голоса скорее походил на известное блеяние. Едва передвигаясь на негнущихся ногах, она прошагала к двери. Звонок между тем, заливался громоподобным звоном, как она слышала – Кто там?

В панорамном глазке виднелись две изогнутые в осях молодые головы, одна за другой. У переднего топорщились не только волосы, но и уши, нос вообще был картошкой… Глаза убегали к ушам, немо шевелились губы.

– О, Господи, помоги! – истово перекрестилась баба Вера, кляня себя за то, что не только впустила того лейтенанта, но и позвонила ему, приоткрыла дверь на цепочке.

– Здравствуйте, бабушка, мы это…

– Извините, вы не знаете, куда ушёл ваш сосед? – вполне мирным, более того, просительным голосом спросил второй в щель, возвышаясь над первым. – Этот, который напротив.

– Да, из сто двадцать шестой… – подсказала первая патлатая голова.

У бабы Веры ответные звуки пока застревали где-то в районе живота, потом в гортани, потом в губах… Она облизала сухие губы, прошипела.

– А вам зачем?

Парни переглянулись, как это зачем…

– Мы это…

– Нам надо… долг отдать, – озвучила умелую находку вторая голова. – Мы должны.

– Проходите. – Неожиданно не только для «гостей», скорее для себя, почти по-командирски, предложила баба Вера, трясущейся ещё рукой снимая дверь с надёжной цепочки.

– Нет, спасибо. Если не знаете, мы пойдём.

– Куда вы пойдёте, проходите. Я вам это… кваску налью, – помня строгий наказ следователя, нашлась Вера Мелентьевна, гостеприимно предложила. – Посидите, пока… эээ… отдохните.

– Не-еа, мы не устали. Спасибо, бабушка. Мы пойдём.

– А квас холодный? – заинтересовался вдруг светловолосый. – У нас тёплая. – Кивнул он на пластиковую бутылку с водой, торчащей из-за пояса его штанов. – Газ выдохся. Прокис. Жарко. Пить хочется.

– Из холодильника, известно, – вспомнив последнюю фразу следователя о том, что