– Иногда. Судя по всему, он ей безразличен. Вряд ли между ними что-то было. Если только Ракеле не скрыла от меня их связь.

– Так уже бывало?

– Ну, если верить твоим предположениям…

– Не знаешь, Ло Дука в Монтелузе?

– Приехал сегодня, как только узнал про коня.

– Эстерман – это ее девичья фамилия?

– Нет, это фамилия ее мужа Джанфранко. А сама она – Ансельми дель Боско, аристократка.

– Она мне сказала, что с мужем у них братские отношения. Почему они не разведутся?

– Развестись? Да ты что! Джанфранко – ревностный католик, ходит в церковь, исповедуется, у него в Ватикане какая-то важная должность – да он никогда не разведется! Думаю, они даже не оформили раздельное проживание.

Она снова рассмеялась, но смех звучал невесело.

– В общем, мы с ней в одинаковом положении. Я пойду пописаю, а ты пока открой еще бутылку виски.

Ингрид встала. Ее качнуло вправо, потом влево, но она устояла на ногах, потом неуверенно двинулась вперед. Они сами не заметили, как прикончили всю выпивку.

Все закончилось тем же, чем всегда.

Когда от второй бутылки виски оставалось на четыре глотка и они переговорили обо всем на свете, Ингрид сказала, что ужасно хочет спать и ей надо немедленно лечь в постель.

– Я подвезу тебя в Монтелузу, ты совершенно не в состоянии вести машину.

– Ты, что ли, в состоянии?

И правда, у комиссара немного кружилась голова.

– Ингрид, мне только умыться, и я готов.

– А я думаю, что пойду в душ и лягу в кровать.

– Мою?

– А сколько здесь еще кроватей? Я быстро, – продолжила она сонным голосом.

– Послушай, Ингрид, я не…

– Ладно тебе, Сальво. Что на тебя нашло? Это ведь не в первый раз. И потом, ты ведь знаешь, мне нравится спать рядом с тобой невинным сном.

Невинным сном, хрена лысого! Он слишком хорошо знал цену этой невинности: бессонница, вскакивание в ночи, обливания ледяным душем…

– Да, но…

– Это так эротично!

– Ингрид, я ведь не святой!

– На это и расчет, – со смехом отозвалась Ингрид, сползая с дивана.

На следующее утро он проснулся поздно, голова гудела. Порядком набрался накануне. На простыне и подушке остался аромат ее кожи.

Взглянул на часы: почти полдесятого. Наверно, у Ингрид дела в Монтелузе и она не стала его будить. Что-то Аделина задерживается…

Потом вспомнил: сегодня суббота, домработница по субботам приходит к полудню, а с утра закупается продуктами на неделю.

Встал, отправился на кухню заварить крепкого кофе, прошел в гостиную, открыл балконную дверь и вышел на террасу.

Денек как с открытки. Ветер стих, все застыло под палящим солнцем, не оставившим нигде ни клочка тени. Даже море не шелохнется.

Он вернулся в дом и вдруг заметил свой пистолет на журнальном столике.

Странно. Что он тут делает?..

Ему разом припомнился вчерашний вечер, рассказ перепуганной Ингрид про двух чужаков, забравшихся в дом, когда он отлучился за виски.

Монтальбано вспомнил, что в ящике комода хранится конверт с заначкой в 200 или 300 евро (деньги на текущие расходы он снимал в банкомате и держал в кармане). Проверил: конверт на месте, деньги целы.

Кофе сварился, он выпил одну за другой две чашки и продолжил обход дома, проверяя, не пропало ли чего.

Спустя полчаса убедился: на первый взгляд, ничего не пропало. Но лишь на первый взгляд. В голове вертелась неприятная мысль: что-то исчезло, а он проглядел.

Отправился в ванную принять душ и побриться, оделся. Взял пистолет, запер дверь, открыл машину, сел, положил пистолет в бардачок, завел мотор и… не тронулся с места.

Он вспомнил, чего не хватает. Решил проверить. Вернулся в дом, прошел в спальню, снова выдвинул ящик комода. Воры украли отцовские золотые часы и не тронули лежавший сверху конверт – видимо, не поняли, что в нем деньги. Больше ничего украсть не успели, потому что услышали, как пришла Ингрид.