На крыльце он раскрыл широкий зонт с эмблемой, защитив Питера от падавшего на город моросящего дождика.

– Я позволил себе распорядиться, чтобы подогнали ваш автомобиль, – сообщил Дженкинс, глядя на затянутый тучами горизонт.

– Очень любезно с вашей стороны, – сухо ответил Питер.

– Миссис Бет, ваша соседка по лестничной клетке, сейчас в отъезде, так что, увидев, что лифт вызвали на вашем этаже, я заключил…

– Я знаю, кто такая миссис Бет, Дженкинс!

Привратник неодобрительно взглянул на серо-белую пелену облаков у них над головами:

– Отвратительная погода, вы не находите?

Питер не ответил. Он терпеть не мог некоторые преимущества проживания в шикарном доме. Всякий раз, проходя мимо конторки Дженкинса, он переживал эффект незаконного вторжения. Человек с регистрационным журналом восседал за конторкой лицом к огромной вращающейся двери и контролировал приходы и уходы всех жильцов. Питер не сомневался, что рано или поздно привратник узнает его привычки лучше большинства друзей. Однажды, пребывая в дурном настроении, он спустился по служебной лестнице до подземной стоянки и вышел из дома через ворота гаража. Возвращаясь, он прошел мимо Дженкинса с гордо задранным носом, а тот учтивым жестом протянул ему ключ с круглой головкой. В ответ на недоуменный взгляд жильца портье невозмутимо пояснил:

– Он вам понадобится, если пожелаете снова воспользоваться этим путем. Двери на лестничные площадки запираются изнутри. Это универсальный ключ.

В лифте Питер старался сохранять полную невозмутимость, поскольку Дженкинс наблюдал за пассажирами благодаря установленной в кабине камере. Полгода спустя, заведя интрижку с модной молодой актрисой по имени Тали, он решил провести с ней ночь в отеле, лишь бы не видеть лучезарное выражение лица консьержа, чье неизменно благостное настроение по утрам раздражало его сверх всякой меры.

– Кажется, я слышу звук двигателя вашего авто. Осталось подождать совсем недолго, сэр.

– Вы узнаете машины по голосу их моторов, Дженкинс? – с неприкрытой язвительностью спросил Питер.

– Далеко не все, сэр. Но у вашей немолодой «англичанки» слегка постукивают тяги. Этот их «тук-тук-тук» напоминает изысканный выговор наших заокеанских кузенов.

Питер вздернул брови, но сдержался, хотя был взбешен. Дженкинс всю жизнь жалел, что не родился подданным Ее Величества: Бостон чтил англосаксонские традиции. На выезде из темной пасти подземной стоянки загорелись круглые фары «Ягуара XKя-140». Служащий аккуратно затормозил на белой линии.

– Неужели, Дженкинс? – С этими словами Питер шагнул к открытой вышколенным служащим гаража дверце.

Сев с оскорбленным видом за руль, Питер заставил «пожилую англичанку» натужно взреветь и сорвался с места, небрежно махнув Дженкинсу, который дождался, когда автомобиль свернет за угол, и только после этого вернулся на свой пост.

– Старый олух! Сам родился в Чикаго, и семья твоя из Чикаго, а туда же! – буркнул Питер.

Он вставил мобильный телефон в держатель, нажал кнопку памяти с домашним номером Джонатана и рявкнул в микрофон, укрепленный на противосолнечном щитке:

– Я знаю, ты дома! Не представляешь, как меня бесит твоя игра в прятки. Чем бы ты там ни занимался, в твоем распоряжении осталось девять минут. Услышать меня – в твоих интересах.

Он потянулся к бардачку, чтобы переключить приемник на другую волну, а выпрямившись, заметил идущую через улицу женщину весьма преклонного возраста. Он резко затормозил, оставив на асфальте черные следы, и боязливо открыл глаза. Женщина спокойно ковыляла дальше. Питер не без труда оторвал пальцы от руля, выдохнул, отстегнул ремень безопасности, выскочил из машины, рассыпался в извинениях, взял ее под руку и помог преодолеть отделявшее ее от тротуара расстояние.