– Ты обещал говорить четко и ясно, – напомнил я, пытаясь не растерять жалкие остатки терпения.

Приом тоже сдерживался из последних моральных сил. Я слышал натужное дыхание рептилоида и скрип его зубов.

– В двух словах тут не объяснить, – отвертелся хитрый Гирзельд. – Могу сказать так, я далеко не вчера начал кое-что подозревать. Но сегодняшняя история с рандомным выбором… Она поставила долгожданную точку в моей версии. Пожалуй, я задам вам наводящие вопросы. Вспомните, сколько раз во всех, казалось бы, случайных стычках, пытались убить именно Мейса?

– Раз десять точно, – припомнил я, пересчитав конфликты, плохо закончившиеся для их зачинщиков. – Сам не понимаю, с чего они все ко мне цеплялись.

– А можете вспомнить, когда в нашу камеру было последнее подселение новичка? – продолжил расспрашивать Гирзельд. – Мест двадцать, а нас всего трое.

– Ну, я не знаю, – Приом со скрипом почесал острым когтем нижнюю челюсть. – Новичков давно не помню. Из старых сокамерников кого выпустили, кого казнили. Троих куда-то перевели. Про биларина ты сам сказал, его Мейс укокошил. Пару драчливых тердромов мы с ним вместе завалили. Так мы и остались втроем.

– Ты не ответил на мой вопрос, – Гирзельд ткнул его щупальцем в морду. – Хоть один из вас может объяснить, почему к нам никого не подселяют? А еще считаете себя умными.

– Откуда нам знать? – раздраженно процедил я. – Мы тут сидим, как консервированные креветки в жестяной банке. Отрезанные от свежей информации о жизни во вселенной. Может, преступность в галактике резко сократилась. Или все решается на местном уровне. Воров с убийцами распихивают по планетарным тюрьмам, а не волокут сюда.

– Но в общем числе новички прибывают, – возразил Гирзельд.

– Я не считаю тех, кто сам не нарывается и к нам не лезет. Мне плевать, сколько тут всего народу, – я нервно мотнул головой, заложив уши.

– И напрасно ты не интересуешься происходящим вокруг нас, – упрекнул скользкий умник. – Мог спросить хотя бы у той красотки с пушистым хвостом. Ты ей приглянулся. Видел я, как она на тебя смотрит.

– И что я ей скажу? – приподняв плечи, развел руками. – Нет ли в вашей женской камере свободных мест? А то нам с парнями скучно втроем коротать галактические сутки. Может, примете в дружную компанию? Подавители влечения – не проблема. С нами есть тот, кто перенастроит и изменит действие чего угодно: от компьютерных программ до гормональных препаратов.

– А это идея! – радостно прорычал Приом. – Может, он на самом деле… того… Нас перепрограммирует.

– Друзья, вы не о том думаете, – Гирзельд наморщил покрывшийся слизью лоб, удивившись нашей озабоченности. – Лучше бы…

– А о чем еще нам думать? – перебил его Приом. – У каждого из нас вполне себе здоровый и правильно функционирующий организм. Слышь, Мэйс, а что если этот пройдоха тайком нашел себе подружку и ползает к ней на свидания, пока мы тут дрыхнем в полном отрубе.

– Напоминаю для забывчивых, – Гирзельд едва не сорвался на крик, – я здесь единственный в своем роде-племени. Для меня в стенах тюрьмы не найдется ни одной подходящей женской особи. К тому же я храню добрую память о покойной супруге. Бедняжка скончалась, оставив в моих щупальцах четырнадцать малюток. Я остался единственным кормильцем в семье, и потому мне пришлось связаться с мафией. Все ради благополучия дочек.

– Ладно, многодетный папаша, мы помним про твой выводок, – проворчал Приом. – Говори, что за тайны у Мейса.

– По моим подозрениям, у нашего лохматого друга в наличии классический набор убийцы-свидетеля.