Таким же взглядом он окинул и меня, и я, как вчера, покраснела, уже от этого его взгляда. Евгений, поняв это, кашлянул и быстро заговорил. Голос у него был тихий, отрывистый, словно он выталкивал слова из себя кусками, и каждый отрывок сопровождался стремительно скользящим взглядом.

— Вы, извините, Лиза, – начал он, – что я вот так, без приглашения... Вчера мы с вами пообщались, и вы... Вы произвели на меня хорошее впечатление. Сегодня я уезжаю и... Вот, – он положил на стол конверт с полосками для адреса и голубем, и быстро вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь.

Пару секунд я стояла столбом, потом бросилась к окну, мы жили на первом этаже, окна кухни выходили на дорогу перед домом. Евгений стремительным шагом ринулся через дорогу к тропинке, выводящей огородами к дому тети Люды. Только он исчез из виду, как я подошла к столу и взяла конверт: в нем оказались деньги, сумма, на мой взгляд, внушительная.

Я не знала, как поступить, броситься за ним и вернуть деньги или оставить? Мотивы его поступка, впрочем, тогда показались мне очевидными: жалость и только жалость. В конце концов, я решила оставить деньги, спрятав до поры, до времени.

Очень скоро меня ждало очередное удивление, не прошло и двух месяцев, как Евгений снова к нам пожаловал. Я, будучи уверенной, что вряд ли его когда-то увижу, сильно растерялась, не зная, как поступить при возможной встрече.

Евгений появился поздно вечером, мать спала в комнате, пьяная в стельку, он постучал, я открыла. Было около одиннадцати, на улице, по крайней мере, возле нашего дома, никого не было. Выжидал ли он специально, или все складывалось удачно по велению судьбы, но он и в этот раз остался незамеченным.

Я пустила его в кухню, налила чаю. Евгений сидел молча и смотрел в пространство, изредка бросая взгляды на меня.

— Спасибо вам за те деньги, – сказала я неловко, потому что молчание угнетало. Евгений кивнул, отводя глаза.

— Как вы поживаете? – задал все-таки вопрос, я пожала плечами, он продолжил. – Что планируете делать после школы?

Я снова пожала плечами и рассказала о возможном переезде к бабушке с дедом. Разговор завязался, мы проговорили около часа. Ночью он ушел, на утро уехал к себе. В следующий раз вернулся через месяц, тут даже я стала догадываться, что вовсе не приятельские чувства тащат его в глухую бедную деревню.

Я начала раздумывать на эту тему, но не могла представить, что тут можно сделать, все происходящее виделось размыто, словно я сунула голову под воду и открыла глаза. Я не строила предположений, мы провели с Евгением еще один вечер за разговорами, уходя, он оставил денег.

Наконец, после третьего посещения по поселку пошел слух, что гость зачастил к нам с определенной потребностью: повидать меня. Доказательств у них не было, только пересуды, которые я игнорировала, держась гордо и независимо.

Деньги, оставленные Евгением, тратила аккуратно. Но пересуды дошли до матери, и она словно с цепи сорвалась. Закатила сцену, напившись с дружками-алкашами. Было это в конце апреля, через полтора месяца я заканчивала школу и имела твердое намерение уехать в Раменское. Мать было жаль, но я надеялась, что со временем увезу ее, исполниться этому не было суждено.

В тот вечер пришла она пьяная и стала орать, что я малолетняя шлюха, ублажающая приезжего мужика, что обо мне все знают, а мне, бесстыднице, все равно.

— Ерунду говоришь, мама, – отрезала я.

— А ты на меня не задирайся, признавайся, где деньги?

— Какие деньги?

— Которые он платит за то, что ты перед ним ноги раздвигаешь.