Единственным выжившим развлечением была линейка качелей, их было пять штук, и все в исправном состоянии. Мы любили на них раскачиваться и спрыгивать на полном лету в грязь. Чуть поодаль расположился детский сад, пожалуй, еще одно место, куда могли устроиться местные на работу.

Иногда мне кажется, сад держался на честном слове и энтузиазме служащих в нем людей. На его небольшой территории расположились два деревянных дома с резными крышами, внутри которых стояли столы, стулья, шкафчики и лежали детские игрушки. Эти дома открывались воспитателями на время прогулок, а в остальную пору были заперты на замок.

Несложно догадаться, каким образом строилась жизнь в нашем поселке: рождение, детский сад, школа, везучие уезжали, чаще же ребята продолжали путь своих родителей, устраиваясь в местный колхоз. Глупо говорить о том, какая нищета царила, это можно понять из моего рассказа о нем. Для меня навсегда будет загадкой, почему люди вообще остаются там жить.

Матери моей сравнительно повезло: она работала завхозом в школе. Ее мать была родом из Саратова, отец из Волгограда, но познакомились они на Кавказе, где волею судеб оказались в одно и то же время.

Там родилась моя мать, назвали ее Галиной. Она всегда вспоминала о жизни на Кавказе с какой-то потаенной грустью, и неудивительно, если учесть, куда ее занесло потом. Виноваты в этом были тоже мои бабушка с дедушкой. Они решили перебраться ближе к Москве, поселились в подмосковном Раменском, устроились на работы.

Матери моей было тогда шестнадцать, она как раз перешла в одиннадцатый класс. Мама была красива: высокая, худощавая, с волнистыми светлыми волосами и гордо выпрямленной спиной, – она сразу привлекала к себе внимание. Ее формы только приобретали соблазнительные очертания, но было понятно, что через несколько лет отбоя от ухажеров не будет.

Девушка Галя, казалось, мало обращала на это внимания, однако, чувствуя свою красоту, посматривала на товарок свысока. А потом она познакомилась с моим папашкой – Володькой Цыплаковым. В тот год он оканчивал в Раменском службу в армии. И вот, нашла коса на камень.

Володька был не то, что красавец: высокий, очень худой, с длинными руками и ногами, которые, казалось, не особенно пропорциональны его телу, с темными кучерявыми волосами. Несмотря на неуклюжий внешний вид, он умел увлечь. И матушка пропала. Конечно, родители были категорически против, особенно узнав, что Володька родом из небольшой деревушки, находящейся километров за триста-четыреста от Раменского.

Там у него, правда, была собственная квартира, оставшаяся от родителей-алкоголиков, в тот момент пустовавшая в его ожидании. Для меня и многих других до сих пор загадка, что же матушка нашла в нем, она сама, как мне кажется, задавала себе тот же вопрос, но тогда, в далекой и легкомысленной юности она пошла наперекор всему и вся, сбежав с Володькой в его деревню.

Последняя произвела на нее гнетущее впечатление. Мало того, что добраться туда было очень сложно, так и что делать в этих трех соснах – непонятно. Но любовь окрыляла ее, она устроилась в школу уборщицей, а также пошла учиться в городской техникум на повара. Они скоро поженились, и эта спешность только потом была понята матушкой: Володька хотел привязать ее к себе.

Сам Цыплаков оказался никудышным человеком. Знаю, что об отце так говорить не стоит, но честно говоря, я имею на то право, и сейчас поймете, почему. Володька совсем не хотел работать, заставить его куда-то устроиться можно было только из-под палки, а даже если он находил себе дело, то его быстро выгоняли за попойки.