В дверь постучали – уверенно, по-хозяйски. Здесь без вариантов, кто. Дождавшись пригласительного «да», Маэва вошла. Отчеканив пару шагов каблуками, встала напротив и невозмутимо облокотилась о край стола. Отсутствие кресла ее никогда не смущало. Ее вообще ничего не смущало.

– Феликс, – заместитель главы Совета наклонилась ниже, на уровень монитора. Блеснула брошь на наглухо застегнутом пиджаке. Серебряная птица с широким размахом крыльев. И она явно не собиралась никуда улетать. – В следующий раз сам будешь Колвена успокаивать.

– Успокою, присылай. Недостаточно корпоративно, но действенно и надолго. Тебе не понравится.

Маэва тяжело вздохнула:

– Завал по всем фронтам. И ты не был на сегодняшнем собрании… Что-то случилось?

– Да.

Маэва выпрямилась, в перманентно спокойном взгляде мелькнула настороженность. Птица на броши определенно была хищной – иначе зачем ей такие когти.

– Засекли применение дара сверх нормы, – я оторвался от ноутбука.

– Ну, с этим ты разберешься.

Если отвлекать не будут.

Она сложила руки на груди. Обычный ее жест перед важными разговорами. Половину из своих сорока шести лет занимается тем, что убеждает других сделать все так, как надо ей. С тех пор как переехала в Женеву из Лондона, привезя любовь к формальностям и английскую сдержанность, с годами превратившуюся в невозмутимое хладнокровие.

– У нас своего рода юбилей, – светским тоном произнесла Маэва. – Год как Дорман фактически отошел от дел – не дозвониться стало, не достучаться. Теперь и на письма не отвечает. С каждым днем в его возвращение верится меньше.

Я пожал плечами. Не пробовал ему ни звонить, ни писать, ни тем более куда-то стучаться.

– Пока он пропадает неизвестно где, управлять фондом приходится мне, – продолжила она без тени недовольства. – Делать это все сложнее – не хватает полномочий. Без согласия главы фонда многое невозможно, а согласия спрашивать не у кого. Так больше продолжаться не может.

Выражаясь более конкретно – а не слить ли Дормана, раз уж он ушел в тень. Филиалы поддержат, об этом заранее позаботились.

– Давай признаем, – в ее голосе прибавилось настойчивости, – сейчас он не лучший руководитель. Я собираюсь вынести на рассмотрение вопрос о его отстранении.

Подготовилась. Выражается красиво. Причины правдоподобные нашла.

– Мне это неинтересно, – я открыл письмо из немецкого филиала. Приезжий никуда не отлучался.

– Члены правления, – усмехнулась Маэва, – все равно должны будут голосовать.

– Вот вынесешь, тогда и проголосуем.

– Колвену укажу обращаться к тебе исключительно в письменной форме. – Через секунду Маэва повернулась ко мне спиной, по-прежнему несгибаемо прямой. У дверей оглянулась и бросила через плечо: – Я хочу, как лучше.

Кому лучше?

Остаток вечера удалось спокойно поработать. Проверки пока ничего не дали – никто из известных нам эсперов в районе автобусной остановки не светился, подозрительных обращений в клиники не поступало. Отметать эти варианты было рано, нескольких ответов следовало подождать до завтра. Писем в ящик набилось уйма, в том числе и по работе фонда. Выискались мошенники, проводившие акцию от нашего имени. Нашли с коллегами из службы безопасности следы этих клоунов в интернете и сдали полиции. Пришел отчет из Люксембурга – выписали кому-то предупреждение за эксперименты с настроением теперь уже бывшей невесты. Когда он очнулся – из-за полученного нервного срыва та нехило приложила его половником. Предупреждение было не пятым, и мои комментарии не требовались. Колвен тоже прислал письмо – с единственной ссылкой на блог. Начинающий журналист Михаэль Радос с громким ником Страшная Правда. Читал я его месяц назад. Писал про «других среди нас», спасайтесь кто может. Рядом с записями о крокодиле из канализации, покусавшем чью-то тещу за задницу, и похищениях коров инопланетянами смотрелось замечательно. Поводов для беспокойства ноль. Но сейчас…