У лифтов находились трое рабочих, и в настоящий момент они отборно ругались, вытаскивая из одного лифта — всего их было четыре — какие-то непонятные, но явно нелёгкие металлические конструкции.

— Что это за …? И куда её, твою …, а потом …, девать? — выдал самый старший из рабочих нечто трехэтажное, заставив Дайда безмолвно хмыкнуть. Он сам был мастером по матерным изыскам, но для того, чтобы Гектор начал их применять, его нужно было хорошенько вывести из себя.

— Да … знает! — ответил второй рабочий и смачно сплюнул. — Для сцены, наверное.

— Я тебе ща дам … знает! — первый потряс кулаком. — Где документы-то? Что, опять про…

— Вона, вона документы! — заорал третий, вытаскивая из лифта листы бумаги. — Вота… Тута написано — металлическая ампутация верёвочных конструкций.

— Я тебе ща дам ампутацию! — первый выхватил документы и треснул ими своих подчинённых по макушкам. — Имитация! Ясно всё. Выгружаем в первую техническую.

— Я понял, что это! — протянул второй рабочий, потерев макушку. — Это же для медной сучки!

«Медной сучки? — Гектор поднял брови. — Интересно».

— Разговорчики! Подняли, понесли!

Ругаясь, они действительно подняли и понесли «имитацию верёвочных конструкций», а Дайд пошёл дальше. Добрался до двери, ведущей в гримёрные актёров, осторожно заглянул в коридор и едва не присвистнул — народу и там оказалось полно.

«Если хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место», — вспомнил Гектор слова своего учителя и наставника, лучшего из дознавателей Риамы. Дайд уже много раз убеждался, что старик был прав.

Если Вамиуса убили здесь, в театре, то все эти люди должны были слышать и видеть. Слышать, как он хрипел, умирая, видеть, как убийцы переносят труп в каком-нибудь сундуке. Но тем не менее — Роджер которую неделю не мог добиться от служащих театра решительно никакого толку, они оказались глухи и слепы.

«Тот, кто меньше всех суетится, больше всех видит», — вспомнил Дайд ещё одну фразу наставника и, кивнув самому себе, пошёл обратно к Кэт.

— В… ты в порядке! — выдохнула девушка с таким отчётливым облегчением, словно он заходил не в служебные помещения Императорского театра, а в саму Геенну. — Слава Защитнице!

— Со мной всё отлично, детка, — хмыкнул Гектор, перехватывая руку Кэт. — Надеюсь, тебя никто не успел тут обаять и влюбить в себя, пока меня не было рядом?

— Нет, — засмеялась его секретарь, и он ощутил, как её рука в его ладони расслабляется. — Но уже был третий звонок. Пойдём в зал?

— Да, пошли.

Вид на сцену из верхней ложи, куда у Гектора и Кэт были куплены билеты, открывался отличный. Ложа располагалась почти в центре зала, и помещалось здесь всего лишь десять зрителей. Кэт опустилась на бархатное сиденье алого цвета и сразу схватилась за бинокль, лежавший в небольшом углублении на подлокотнике.

— Что ты там рассматриваешь? — улыбнулся Гектор, садясь рядом и вытягивая длинные ноги. К сожалению, бортик ложи был совсем близко, и вытянуть ноги так, как ему хотелось, дознаватель не смог.

— Занавес. Тяжёлая ткань и красивая. Такой орнамент интересный… Мама была портнихой, она бы оценила. — Кэт вздохнула, и Гектор, прекрасно знавший, что её родители погибли много лет назад из-за демонов Геенны, легко погладил девушку по руке.

— Не думай о плохом. Наслаждайся вечером.

— Спасибо, — шепнула Кэт, посмотрев на Дайда с благодарностью, и Гектор невольно вспомнил, как увидел её впервые.

Это было… да, пять лет назад. Его секретарь Патрик Мэйн, проработавший в комитете без малого семьдесят лет, неожиданно скончался, и Гектору срочно нужно было искать замену. Кошмар длился два месяца. Никто из подобранных отделом кадров секретарей (а Дайд менял их трижды) в подмётки не годился почившему Патрику. Они всё путали, ничего не могли найти, но главное — до дрожи в коленках боялись самого Гектора. Хотя это было не удивительно: злясь на ошибки, главный дознаватель орал особенно часто.