– Нет, – резко возражает она. – Никаких перемен это не сулит.

Я думаю о Скотте постоянно. Чем бы я ни занимался, нечто похожее на низкочастотный гул неизменно звучит где-то в уголке моего сознания.

Я вспоминаю, каким он был, что мы с ним делали вместе. Моменты. Мысленные фотоснимки. Некоторые воспоминания оказывались приятными, другие – не очень. А какие-то становились своеобразными вехами, отмечавшими наш путь.

Когда Скотту было восемь лет, из школы позвонили и сообщили, что он подрался с другим мальчиком. Донна не смогла отпроситься с работы, а у меня как раз выдался перерыв между заданиями, и туда отправился я. Сын сидел на скамье в приемной директора, устремив взгляд вниз, причем его ноги в кроссовках едва достигали пола, и он ими болтал.

– Привет! – сказал я, и он поднял глаза. Они покраснели, но Скотт уже больше не плакал. Я сел рядом, наши бедра соприкоснулись, и он склонился ко мне. Положив голову на мою грудь, сын произнес:

– Я думал, что поступаю правильно.

– Начни-ка с самого начала.

– Микки Фарнсуорт бросил камень в проезжавшую машину, а я рассказал об этом учительнице. Она была занята, а потом и вовсе обо всем забыла. На перемене Микки обозвал меня ябедой и начал бить, так у нас завязалась драка, и теперь у обоих проблемы.

– Где сейчас Микки? – поинтересовался я.

– За ним заехала мама и забрала его с собой. Она тоже обозвала меня ябедой.

Вот это уже по-настоящему меня возмутило, но пришлось унять свои чувства. Вся штука в том, что у Скотта к тому времени уже сложилась определенная репутация. И приклеилось клеймо стукача. А ему просто не нравилось видеть, как другим сходят с рук дурные поступки. Вот только восстановление справедливости зачастую оборачивалось против него самого.

Добро пожаловать в наш мир, мой мальчик.

– Ведь нельзя кидать камни в машины, верно? – спросил он.

– Верно.

– Вы с мамой всегда учили меня, что я не должен оставаться в стороне, когда кто-то нарушает закон. А разве бросаться камнями – это не нарушение закона?

– Конечно, нарушение.

– Так почему же меня отстранили от занятий?

Я обнял его и потрепал по плечу. Мне не приходило в голову ничего, что я мог бы сказать без лицемерия. Но я попытался:

– Иногда бывает, что правильные поступки причиняют людям вред. – Я сделал паузу. – Вот почему в некоторых случаях поступать правильно не всегда оправданно для тебя самого. Очень сложно во всем быть правым. По крайней мере, это не самый легкий путь в жизни.

– А разве ты сам не всегда поступаешь правильно? – спросил Скотт, посмотрев мне в глаза.

– Я постараюсь всегда поступать правильно, когда дело будет касаться тебя, – ответил я.

Он снова положил голову мне на грудь.

– Директор хочет поговорить с тобой.

– Хорошо.

– И тебе придется отвезти меня домой.

– Хорошо.

– Я буду наказан?

– Тебя уже наказали, – сказал я. – Хотя несправедливо и по неверным причинам.

– Мне это непонятно, папа.

– Мне тоже, сынок. Мне тоже.

Отправившись на поиски дома Скиллингов, я размышлял, что делаю и почему. Мне необходимо узнать, все ли в порядке с Клэр Сэндерс, и выяснить, раз уж меня втянули в это странное дело, не подверг ли я ее опасности своими поступками. А если подверг, нужно попытаться понять, как действовать дальше. Мне не нравилось, когда дети попадали в беду.

Да, но порой ты готов запугивать их до полусмерти, когда тебе нужно.

Я был уверен, что найду ее. Сложно даже припомнить, сколько раз меня нанимали для розыска пропавших детей – уже точно не меньше двадцати, – и я только однажды потерпел неудачу. Да и то лишь потому, что тот двенадцатилетний оболтус сам вернулся домой до того, как я нашел его.