– А если никто не сможет, – сказала Мареся, понизив голос до шепота, – тогда зависть лютая многими овладеет. Тот же Ермолка, сын кузнеца, сделает все, чтобы ты не смог владеть этакой диковиной. За многими такой грех водится – зависть. Люди порешат, что негоже тебе, сопливому отроку, одному обладать эдакой силищей. Даже батя наш – и тот так решит.

– Батя не такой у нас. Ему зависть, что головешка обугленная. Куда ее приладить воеводе, у которого и без того все имеется? И власть у него, и сила, и связи.

– Глупый, – всплеснула руками Мареся, – он первый у тебя этот камень отберет, дабы ты сам через него не погубился. Какой родитель в здравом уме и светлой памяти кровинушке своей неразумной в руки меч вострый вложит?

Хотел было Славушка на это возразить что-нибудь, да все слова растерял. По всему выходило так, что Мареська права была. Или выкрадет камень человек какой лихой, или отец велит отдать сию диковину. И знал мальчик: коль отец скажет сдать камень на хранение в оружейню, так Славушка и сделает. Не пойдет он поперек отцовой воли. Вот и получалось, что камень соляной теперь для них с Маресей – тайна страшная, которую хранить требуется пуще зеницы ока.

Видела терзания Славушки и сова. Спорхнула птица с окна и возле него на кровати уселась, головой своей к нему ластится: не переживай, мол, образуется все.

– А сейчас-то где камушек мой? – обреченно выдохнул Славушка.

– Припрятала я его у бабки Вайки в кухне, – ответила Мареся. – Как осмотрит она тебя да отпустит, я принесу.

– О чем думу думаете, ребятня?

Отец на пороге врачевальни появился так неожиданно, что дети синхронно вздрогнули. Водилась за Родославом такая привычка – умел он тише кошки по любой поверхности ступать. Не раз его такая способность на охоте и в разведке выручала. А уж пройтись по горнице так, чтобы домочадцы не услышали, так это для него, само собой, проще простого было. Мареся быстро встала и к отцу прильнула.

– Славушке рассказывала, как спасали мы его, папенька.

– И как, – усмехнулся отец, подходя к пасынку, – впечатлился?

– Да, бать, не то слово, – буркнул Славушка, смущаясь отчего-то. Не любил он отцу кривду говорить, частенько она ему в итоге боком выходила. Да только сейчас делать было нечего, тайну камня соляного нужно было сохранить любой ценой. Кто знает, как и когда ему еще этот камень использовать придется?

– Напугали вы меня, чада мои, – произнес отец. – Ты, Мареська, брысь отсюда, мне со Славушкой поговорить по душам нужно. Твои слова я уже слышал, хочу теперь с иной стороны на ваши злоключения посмотреть.

– А что рассказывать? – не понял мальчик.

– А всё. Мареська! – прикрикнул Родослав на дочку, заметив, что та у выхода топчется. – Ну-ка, брысь! – и вновь к Славушке повернулся воевода. – Всё знать хочу. Как вышли из крепости, куда побрели, где на Мареську наткнулись, как заплутали, что дальше было?

И только тут Славушка понял, что не знает, как именно рассказ свой строить. Не успели они с Мареськой сговориться, что открывать взрослым, а чего лучше не касаться. К примеру, говорила отцу сестрица о волчице али нет? Про сову, опять же, упоминала? Единственное, что точно знал мальчик, что ни при каких обстоятельствах не следовало сейчас отцу говорить о камне соляном. Его это камень, Славушкин, его и более ничей!