– Приветствую, – ответил Годвин.

– А кто это к нам тут пожаловал? – спросил солдат.

– Обычные путешественники. – Годвин постарался ответить как можно спокойнее.

– Для обычных путешественников вы слишком хорошо вооружены.

– Места опасные.

– Это да, опасные. Кто вы и чего тут ищете?

– Мы наемники, – признался Годвин наконец; арбалетчики слева и справа уже перестали прятаться. – Мы охраняли купцов, что ехали к границе, а теперь едем в Эбен, поискать подобную работу.

– Наемники, говоришь?

– Да врут они, – заявил коренастый солдат. – Точно тебе говорю, Старик, я сразу вранье чую.

– Цыть, Палёный, – заткнул его усач. Присмотрелся к собеседникам. – Вижу, вы серьезные люди, настоящие бойцы. А в охрану купцов обычно идут говенные авантюристы да молокососы.

– Когда в стране война, – отозвался Дефрим, – то даже купцы готовы расщедриться на приличную охрану.

– Рогачи это, точно тебе говорю, – стоял на своем Паленый, имея в виду украшенный рогом герб Вольмеров.

– Мы ни на чьей стороне, – ответил Годвин. – Быки, Рогачи, нам все равно. У нас своя работа. Да и взгляни на нас, мы даже родом не из Лавертании.

– Вы же сами сказали, что наемники, – заметил другой солдат.

– Молчать, Молодой!

– Мы не работаем на Вольмеров. – Годвин обратился напрямую к командиру Псов. – Мы с тобой ведь знаем, что на приличных наемников после пяти лет войны у обеих сторон уже нет денег. А мы приличные наемники, можешь быть уверен. Если сейчас придется драться, то вы нас убьете, конечно, но я прямо скажу – мы не шайка безоружных крестьян, и бой будет, и трупы тут будут не только наши.

Над площадью повисла тишина. Годвину показалось, что он слышит долетающий откуда-то приглушенный плач ребенка.

– Зачем эта враждебность? – спросил наконец командир солдат. – Мы всего лишь выполняем приказы. Не хотели никого обидеть. И не хотелось бы оставлять о себе дурное впечатление. Может, перед тем, как вы поедете дальше, выпьем водки в знак примирения?

Годвин огляделся. Всего двенадцать солдат, все с гербом Диких Псов на груди. Бо́льшая часть не походила на опытных ветеранов, скорей на мобилизованных и брошенных на фронт крестьян. Тем не менее их арбалеты были заряжены, а когда в воздухе столько болтов, какой-нибудь да попадет…

– Да почему бы и нет, – спокойно ответил он и спешился. Его люди последовали примеру командира.

– Дед, Писарь, тащите наливку. А, извиняюсь, мы ведь даже не представились. Меня зовут Старик, – кивнул усач. – Эти двое – Палёный Зад, или просто Палёный, и Молодой. Остальных зовут Дикий, Чокнутый, Черный, Водка, Норс, Слизняк, Дед, Писарь и Краля.

– Последний… это женщина? – удивился Дефрим.

– Пять лет этого веселья, мы теперь уже всех берем, – признал Старик.

«Ни одного имени, только прозвища, – заметил Годвин. – Да уж, когда человек занимается тем, чем они занимаются, именем лучше не представляться».

– Меня зовут Рыцарь, – представился он. – А это Клиф, Дама и Тихий.

– Приятно познакомиться, пойдемте, присядем. – Старик повел их к ближайшему столу.

Паленый и Молодой пошли за ними, отложив арбалеты.

Оставшиеся тем не менее остались на позициях. Это не ускользнуло от внимания Годвина. Так же, как и заблокированные снаружи двери местной церквушки, и необычное для солнечного дня количество горящих факелов, которые несли с собой солдаты.

– Так откуда вы будете? – спросил Старик, когда все уже расселись.

– Я с севера, со Спорных Земель, – начал Годвин. – Дама тоже из тех мест.

– Из маленького захолустного княжества, – подтвердила Логан. – Ты наверняка о нем никогда и не слыхал.