— Ты меня убиваешь! — проворчал Макс, но мужественно направился к раковине.

— Говорят, еще ни один мужчина не был убит женщиной во время мытья посуды.  

Я выложила мясо на бумажные салфетки, открыла вино и с наслаждением наблюдала как Макс, скинув футболку, чтобы не замочить, действительно очень ловко и тщательно моет мои миски и венчики миксера. И даже не пытается изобразить, что совершенно не умеет это делать и сейчас перебьет всю посуду, как делали некоторые мои знакомые.

Мышцы на его широкой загорелой спине перекатывались под кожей как у ягуара или горного льва. Это было чертовски сексуально — даже лучше, чем если бы он делал упражнения с гантелями.  Мускулы, работающие вхолостую, прокачка ради прокачки, никогда не будут выглядеть такими красивыми, как те, что заработаны честным трудом. Мне кажется, любая женщина отличает их интуитивно. А любой тренер — по форме мышц.

Я подошла и обняла его сзади, прислонившись щекой к этой горячей загорелой спине, пахнущей песком и специями, и сама замурлыкала как кошка. Но сначала, разумеется, я дождалась, пока он вымоет большую часть посуды.

Макс развернулся, вытирая мокрые руки об джинсы:

— Что, моя ледяная фея, я заслужил кусочек мяса из твоих рук и глоток вина из твоих уст?

Он взял ладонями мое лицо и глубоко поцеловал в губы.

— Эй, а мясо? — пробормотала я, когда поцелуй и не подумал кончаться, а руки неуклонно поползли вниз.

— Сначала отжарю тебя, а потом его, — хмыкнул он.

— Это звучит скорее странно, чем развратно, — заметила я.

— Да наплевать, — мотнул головой Макс. — Хочу тебя. Сейчас.

Я знаю. Я все знаю.

Как это — влюбляться не в тех, в кого стоит. Когда сжимаешь в ладони телефон, так что он нагревается и начинает обжигать кожу, но все равно не звонит.

Когда выходишь с утра из чужой квартиры и садишься в такси — и все это с ножом в сердце.

Когда просыпаешься с ощущением невероятного горя и первые пять минут только глотаешь слезы. Потом вспоминаешь, что никто не умер, просто — он тебя не любит.

Когда обжигаешься о чужую кожу, когда кажется, что она покрыта кислотой, но все равно продолжаешь обнимать.

Когда знаешь, что потом обязательно будет больно, но готова заплатить за крошечный кусочек счастья сейчас.

Так вот — ничего этого с Максом нет.

Мы заваливаемся в постель, не успевая толком даже стащить с себя одежду. Со вздохом облегчения втыкаемся друг в друга всеми возможными частями тела, на секунду или две замирая так: мой сосок у него во рту, его кожа в моих зубах, мои пальцы в его волосах, его член в моей вагине. И выдыхаем, впечатываясь кожей в кожу, заряжаясь волшебным теплым электричеством. Как два андроида, слишком долго ходившие вдали от розетки, и тут — о! Нашлась! Срочно прижаться к источнику тепла, света и энергии!

Мне не хочется плакать, проклинать и строить планы, как освободиться.  Мне хорошо прямо здесь и сейчас. Хотя логика подсказывает, что Макс типичный мужчина, в которого не стоит влюбляться, мое тело плевать на это хотело. Телу рядом с ним уютно и расслабленно. Оно напитывается мгновенным быстрым сексом, как, бывает, напиваешься, придя с жары, самой обычной водой из-под крана — самой вкусной в мире водой.

Только после, после, после, когда мы уже напились, насытились, зарядились, выдохнули и отлепились друг от друга, можно неспешно целоваться и придумывать другие развлечения на эту ночь.

— Хочешь есть? — тихо спрашивает Макс.

— Неа, — выдыхаю я. — Жарко.

— А вина?

— Неа.

— А чего ты хочешь?

Его. Я хочу его.

Отвожу пальцами его мокрые светлые пряди от лица, смотрю в смеющиеся глаза, целую уголок сочных губ, не удержавшись, прикусываю их. Хочу еще. Хочу-хочу-хочу.