- Милечка! - раздалось откуда-то сбоку.

Варвара заметила соседку, которую уже подхватил муж и теперь, нависнув над ней, будто коршун, "клевал" ее в щеки, а она трепыхалась перед ним и смеялась, будто юная студентка.

Варвара вздохнула: романтика...

- Варвара Павлова?

- Ой! Да... Это я, - она подняла слезящиеся от холода глаза и улыбнулась стоявшему перед ней высокому мужчине в длинном сером пальто.

- Пройдемте, - сухо сказал он и зашагал в сторону вокзала.

- Ну что ж, пойдемте... - растерянно пробормотала Варвара и покатила чемодан по застывшей ледяной корке перрона.

8. Ёлки...

"Нет, фанфар я, конечно, не ждала, но..." - Варвара катила чемодан и выглядывала макушку мужчины, который даже ни разу не оглянулся, пока шел в направлении вокзала.

Ходу до него было немного, поезд остановился на первом пути. Она заметила, что мужчина что-то быстро сказал охраннику у металлоискателя и встал рядом с ним. Дождавшись своей очереди, Варвара затащила чемодан на ленту и прошла внутрь кабинки детектора.

- Машина прямо у входа, - сказал незнакомец и смерил ее внимательным взглядом.

- Хорошо, - пожала она плечами и сгребла в карман телефон и ключи от квартиры. - Чемодан у меня не тяжелый, если что.

Губы мужчины дрогнули. Он протянул руку и ухватился за ручку ее багажа, как только тот оказался в конце ленты.

- Специально меня через металлоискатель провели? Вы ведь не Патрикеев? - скорее утвердительно спросила она.

- Патрикеев? Нет, конечно.

"Из Органов?" - хотела задать следующий вопрос Варвара, но, взглянув на сердитое выражение его лица, промолчала.

- Сейчас в управлении возьмете разрешение и сразу поедете, - сказал он таким тоном, будто она все это время умоляла его отправить ее поскорее в вологодскую тьмутаракань.

- А... - "Мне бы пописать для начала..." - подумала Варвара, но вслух лишь опять произнесла: - Хорошо...

Вокзальная площадь напоминала оттиск старой фотографии с ее смазанными переходами от темно-серого к белесому и сине-коричневому. Что-то вроде сепии, благодаря которой распознаешь ретро-снимки. После смерти матери у Вари осталось несколько штук, на которых были изображены бабушка с дедушкой и какие-то дальние родственники - все те, кого Варвара не знала лично, но заочно любила. Ей нравилось держать в руках плотные, с узорчатой каймой по краям картонки и рассматривать лица, глаза, улыбки, простую одежду и словно нарисованные пейзажи.

Вокруг ничего не изменилось. Разве что замороженные деревья были опутаны гирляндами да появились новые рекламные растяжки. Но такие баннеры есть в каждом городе, и уж по ним-то точно не запомнишь места, где был.

- Я люблю Вологду... - зашевелились ее губы при взгляде на большие белые буквы и огромное красное сердце.

Такие буквы тоже есть в каждом городе или почти в каждом. Сердце екает только тогда, когда произносишь по-настоящему любимое название. И Варино сердце екнуло. Она любила свой город. Просто...

"Просто мне пришлось уехать..."

Так считать было проще и легче, чем признать тот факт, что она сбежала. Но и в этих показаниях Варвара тоже путалась. Она стремилась к тому, чтобы что-то поменять в своей жизни, оторваться от тех проблем, которые давили и мешали дышать. Связано это было с Зоей, ее матерью - человеком сложным и зачастую истеричным.

После развода дочь стала для нее всем в прямом и переносном смысле. Ну, то есть, всем тем напоминанием о жизни, которая пошла прахом. Нет, Зоя не говорила ей, что могла бы устроить свою судьбу, не будь у нее дочери. И не тыкала ей в лицо внешним сходством с отцом. Просто... ой, да все это было не просто, конечно. Варя была бы рада, если бы у матери кто-нибудь появился. Потому что тяжело все время находиться словно под куполом, в котором они обе были заключены. Купол неудавшихся отношений и попранной любви - душный, как теплый сырой подвал с забитыми окнами.