– Подождите, – прошептал Эван. Его дыхание прошло по разгоряченной коже, заставив ее задрожать от возбуждения. Ей чудились в его голосе следы какого-то развращенного юмора. – Еще не время.

– Я больше не могу!

Еще одна волна сильной дрожи пробежала по ее телу.

Страсть, безудержная и невыносимая, захлестнула трепещущее тело. Лотта чувствовала, что балансирует на самом краю, клонясь все ниже к дышащей жаром бездне вожделения. Еще одно, завершающее движение его руки, и эта бездна поглотила ее, прорвавшись внутрь темным всполохом невероятного наслаждения, которое вытеснило все прочие чувства. Стыд и замешательство, преследовавшие ее на протяжении последних недель и даже месяцев, мучительные сомнения, разбившие ее веру в себя и свою сексуальную притягательность, пропали. Их место заняли жажда наслаждения и энергия жизни. В этот прекрасный момент Лотта поняла, что, как это ни ужасно, ее просто переполняет чувство безмерной благодарности к этому мужчине. Может быть, она влюблена?

Слепящий свет понемногу уходил, освобождая место внешнему миру. Его затмевающий сознание блеск померк. Глубоко и часто дыша, она обессиленно раскинулась на кровати, не в силах владеть блестевшим от любовной испарины телом. Теперь к Лотте вернулась способность видеть, и она поняла, что Эван не удовлетворен ни на йоту, об этом свидетельствовала впечатляющая эрекция его члена. В возвращающемся сознании слабо забрезжило позднее раскаяние. В погоне за собственным удовольствием она не позаботилась о его наслаждении, проявив себя как плохая любовница.

– Простите, – сдавленным шепотом произнесла она и увидела, как между его бровями вдруг пролегла хмурая складка.

– За что же?

– Вы приказали мне ждать…

По ее телу пробегали последние отголоски испытанного наслаждения, как эхо умолкнувшей мелодии.

Его лицо просветлело.

– Мне льстит, что вы не смогли устоять.

Эван наклонился над Лоттой и легко вошел, вызвав у нее непроизвольный глубокий выдох, когда она плотно охватила его. Новый поток чувственных ощущений обрушился на нее.

– О!

Он действовал неторопливо, ожидая, пока ее тело инстинктивно подстроится под него, пустит глубже в свое ложе, плотно охватит алчущим жаром вожделения. Потом плавными качающимися движениями Эван небольшими толчками начал проникать все глубже внутрь, стремясь, едва закончив свое движение, возобновлять его снова и снова. Тело Лотты напряглось, с наслаждением отзываясь на его движения, зажав его плотным мягким кольцом. Она слышала только его дыхание, тяжело прорывающееся сквозь сомкнутые зубы. Заглянув снизу в его лицо, Лотта увидела выражение решимости и воли и поняла, что он не позволит себе изменить темп. Она расслабилась, отдав себя в его власть, тая и растворяясь в накатывающем блаженстве.

Эван овладевал ею медленно, очень медленно, освобождаясь и снова погружаясь в нее так глубоко, что она сладострастно приподнималась, предчувствуя его возвращение, готовая отдаться без остатка телом и душой с каждым новым ударом. Это было настолько изысканно-нежно, что у Лотты перехватило дыхание. Ее веки сомкнулись, давая ему знак, что она готова поддаться его любовному ритму, пылко отвечая на все, что он мог ей предложить, и требуя большего.

Ритм изменился, ускоряясь. Лотта помогала погружаться все глубже, чувствуя, как с каждым новым движением они оба приближаются к самой высшей точке, за которой только бездна жгучего наслаждения. Настал момент, когда Эван отбросил всякий контроль и, войдя в нее, вскрикнул, вплетая свои пальцы в пряди ее волос. С этим последним толчком он ринулся в манящую бездну, увлекая Лотту за собой. Все померкло, оставляя место только безграничному наслаждению. Это оказалось несравнимо с тем, что Лотта испытывала когда-либо прежде. Инстинкт подсказывал ей, что так Эван заявляет свои права на обладание своей женщиной.