– Меня учили быть благодарной, поэтому если я действительно смогу забрать свои вещи… – начала было девушка.

– Если кто тебя этому и учил, то уж точно не мама с папой, – перебил её мужчина. – Без обид, но чувство благодарности твоим родителям неведомо. Они считают, что все вокруг им должны и по гроб жизни обязаны.

Ева промолчала, потому что… чёрт возьми, Державин был чертовски прав!

– Вот видишь, ты и сама это признаёшь, – он всё же решил потоптаться по больной мозоли, но увидев, что Евангелина не намерена продолжать разговор, хмыкнул и указал в сторону своего авто. – Идём, принцесса, карета подана.

Ева не сразу решилась шагнуть вслед за ним. Она смотрела, как он подходит к автомобилю, распахивает переднюю пассажирскую дверь и оборачивается, поджидая пассажирку, и не могла себя заставить подойти. Её будто что-то удерживало, последняя ниточка, соединяющая со старой жизнью, которой теперь пришёл конец. Максим терпеливо ждал, кривя губы в ироничной усмешке, мол, «Ну что, решишься или нет?» А ведь он прекрасно понимает, как ей тяжело не только подойти, но даже подумать о том, чтобы сесть в машину и тем самым в какой-то мере сдаться на его милость.

Но, наверное, именно этот вызов в его взгляде и заставил Евангелину решиться окончательно. Она сделала один шаг, потом другой, третий… Оказавшись возле машины, снова замерла и с опаской заглянула в салон. Ничего криминального, белая кожа сидений так и манила протестировать её на предмет удобства.

Немного шутовской поклон Макса, словно он кавалер на балу, приветствующий даму, заставил чувствовать себя неуютно. И тем не менее, отбросив последние сомнения, Ева поскорее устроилась на сидении и вздрогнула, когда Максим вдруг нагнулся над ней, а потом и вовсе вжалась в сидение. Сердце пропустило удар, но потом пустилось вскачь, а в памяти мгновенно промелькнули воспоминания о насильственном поцелуе на балу. Неужто он добавки захотел? Паника пополам со страхом моментально разогнали кровь.

– Не дёргайся, – бывший одноклассник ухватился за ремень безопасности, однако продолжал пристально смотреть на девушку. – Хорошо, что ты больше похожа на маму, чем на папу, по крайней мере внешне.

– На бабушку… – зачем-то уточнила она, всё больше нервничая под его изучающим взглядом.

– О-о, значит, бабушка у тебя красавица, – иронии в его улыбке поубавилось, теперь он, кажется, говорил искренне. – Что ж, тем лучше: хоть в этом плане хорошие гены. В любом случае… если смешаются с моими, получится что-то стоящее…

«Что-что там с чем смешается?!»

Ева сидела ни жива ни мертва. Её глаза, наверное, были размерами с блюдца, а сердце билось где-то в горле.

– Боишься меня? – верно подметил он.

– А н-не должна? – не смогла она побороть дрожь в голосе.

– Не хотелось бы, но если по-другому не получается… – он щёлкнул замком ремня и, отводя руку, (намеренно ли, случайно ли) слегка коснулся её бедра, отчего девушка снова вздрогнула. – А впрочем… посмотрим… – Макс снова задержался взглядом на лице Евы, а потом, наконец перестав над ней нависать, захлопнул дверцу.

Когда он сел на водительское место и завёл мотор, в машине повисла напряжённая тишина. Огоньки на приборной доске весело посвёркивали, и девушка предпочитала смотреть на них или на дорогу, но только не на своего спутника. Евангелина молчала, не решаясь начать разговор, мужчина на соседнем сидении тоже не спешил прерывать молчание до тех самых пор, пока они не подъехали к бывшему особняку Ланских.

– Ну что, добро пожаловать домой, Ева, – Максим притормозил у входа.