В этом была гармония.

И если она нарушится, то последствия будут ужасны.

Тот, кто нарушал правила, подвергался наказанию. Или смерти.

Со временем Палачей стало четыре, чтобы каждый из них мог наблюдать за определенным из четырех родов берсерков. И четырех родов волколаков.

Марс, Уран, Плутон и Нептун.

Чтобы поддерживать силу и быть сильнее чистокровных берсерков, нам подобные рождались от каждого из вида медведиц.

Так я был рожден от медведицы рода Бурых.

Мой отец — от медведицы рода Гризли, а дед — от Кадьячки.

Мой сын должен быть рожден от медведицы рода Полярных, а внук — от чистокровной волчицы. Потому что каждый пятый потомок должен был нести и волчью кровь тоже.

По этой причине мы не обращались в зверей, всегда оставаясь в виде людей.

Но были сильнее и волков, и медведей.

По этой причине смешения кровей мы оставались невидимыми и для волков, и для медведей.

Нас читали мифическими.

Почти божествами.

Уран молчал всё это время, пока я погрузился в свои нелегкие мысли, пытаясь понять, что есть закон для нас, тех, кто и был законом.

Брат пихнул меня плечом и протянул еще один кусочек мяса, который я принял с благодарностью, думая теперь о том, что мы оказались не готовы к тому, что сами можем ступить на путь преступления.

Из-за хрупких человечек, которых в наших жизнях быть не должно было.

Но они были.

— …Та девушка с моста, — проговорил я тихо, вспоминая, как Уран отреагировал на появление немой девушки, которая неожиданно нарисовала его. — Ты нашел ее?..

Брат застыл и какое-то время не мог даже моргнуть.

А я чувствовал, как заколотилось его сердце и сжалось всё внутри при одном только упоминании о ней — такой далекой и невозможной.

Она его тоже зацепила за живое.

Словно в сердце выстрелила и попала с первого раза точно в цель.

Нежная маленькая девочка с огромными печальными глазами и таким же огромным сердцем, которое не испугалось ни роста моего брата, ни его прожигающего насквозь мрачного взгляда, от которого и мужчины шарахались.

Я уже не ждал, что Уран ответит, но он неожиданно сделал это.

Тихо и приглушенно, словно не был уверен в том, что это нужно сделать.

— Да.

— Как ты держишься от того, чтобы не быть рядом с ней?

Уран перестал жевать и уставился тяжелым горячим немигающим взглядом вперед, глядя на облезшую стену, но явно не видя ее перед собой.

— Никак.

— А она знает, что ты рядом?

Брат молча покачал отрицательно головой.

Подумать только! И это меня всю жизнь считали самым правильным и уравновешенным!

А ведь я так и не смог оторвать себя от Лилу, пока мой брат с горячей кадьякской кровью сдерживался и не приближался к той, что пленила его мысли и недоступное сердце.

Какое-то время мы молча ели, каждый погрузившись в свои мысли.

Мысли о девушках, которых мы встретили неожиданно и больше не смогли отпустить от себя.

— Я обещал Плуту, что буду сегодня у него. Пойдем вместе? Мы лет сто уже не собирались, — повернулся я к брату, заранее зная, что он, вероятнее всего, откажется, потому что сам город был чужд ему.

Он не любил находиться в стенах домов, где повсюду были люди.

Уран никому не доверял, но чувствовал мое волнение и все эмоции так же ясно, как я чувствовал его.

Наверное, поэтому он неожиданно кивнул и тихо проговорил:

— Пойдем.

Я улыбнулся так широко, что брат даже смутился.

Он тоже скучал по тем временам, когда мы жили в лесу и были рядом друг с другом круглосуточно.

Просто не говорил об этом в силу того, что в принципе не особо любил что-то обсуждать.

— Плут с ума сойдет от счастья, — пробормотал я и никак не мог перестать улыбаться, когда достал свой телефон в надежде на то, что связь здесь всё-таки есть. — Позвоню ему, чтобы не шлепнулся в обморок на пороге, когда увидит нас вместе.