А иначе откуда знал все эти заумные фразы и явно говорил их впопад, судя по тому, как стремительно менялись лица двух полицейских?

— Если ты адвокат, покажи удостоверение, и мы будем говорить дальше. Если нет, катись к черту, — почти прошипел полицай, демонстративно положив ладонь на расстегнутую кобуру и на револьвер.

Ха!

Напугал ежа гранатой!

Громила даже бровью не повел, только сказал, не меняя тона голоса:

— Я бы хотел поговорить с девушкой.

— Не положено! Катись отсюда!

— Вы угрожаете мне применением оружия?

— Да! Угрожаю!

Я испуганно клацнула зубами, понимая, что полицейские уже реально на взводе, а этот псих ненормальный продолжает говорить умилительно спокойно и уважительно, что в данном случае еще больше накаляло обстановку.

Нет, я бы определенно не хотела, чтобы на моих глазах кого-нибудь застрелили!

Особенно такого симпатичного!

— На каком основании угрожаете, господин полицейский?

— Ты не выполняешь моих законных требований!

Этот огромный псих сделал шаг вперед, словно провоцировал мелкого полицая, который выхватил револьвер и опять-таки демонстративно наставил его на громилу.

— В данном случае требования незаконны, поскольку полицейский участок не является частной собственностью. Это общественное место, и вы не можете мне запретить находиться здесь.

— Пошел вон, умник! — заорал полицейский, побагровев, но громила и шага назад не сделал, продолжая гнуть свою линию всё так же подчеркнуто вежливо, хотя его взгляд стал тяжелым и непроницаемым.

— Я хочу поговорить с девушкой.

— НЕ ПОЛОЖЕНО! За эту решетку может заходить только человек при исполнении или такие же задержанные, понял?!

— Да.

Я взвизгнула, отшатнувшись от решетки, когда этот огромный мужчина резко опустил голову вниз, так шарахнув ею по голове полицейского, что отчетливо было слышно, как что-то у кого-то из них хрустнуло.

И судя по тому, как взвыл горе-полицейский, хватаясь за нос, откуда хлестала кровища, с громилой ничего страшного не случилось.

Он спокойно выпрямился, вдруг кивая ошалевшему второму полицейскому на решетку, за которой сидела я с дергающимся глазом:

— Открывай.

Маньяк!

— Не надо его сюда! В другую камеру посадите! — взвизгнула я, вот только совершенно бесполезно.

Второй полицейский явно в эту минуту думал о том, как самому не загреметь на больничную койку, если этот ненормальный случайно не обернется снова. А не о том, что я останусь с ним здесь один на один.

Вот тебе и защитники правопорядка!

Да у него самого руки тряслись от страха, когда он закрывал за громилой дверь, а затем неловко вешал замок, пока громила безмятежно прошел мимо меня, усевшись на приваренную железную скамейку, и уставился так, что у меня по спине мурашки побежали.

Вот ведь черт!

Влипла так влипла.

Разве можно было найти что сказать этому ненормальному типу?

Кто себя так ведет в полицейском участке?

И потом, ежу было понятно, что нашел он меня явно неслучайно.

Скорее всего, следил.

И мне это очень не нравилось.

— Ты кто такой? — буркнула я, будучи уже просто не в состоянии вынести его взгляд, который я не могла рассмотреть из-за тени, что отбрасывал козырек бейсболки, но точно знала, что смотрит он только на меня.

Дело было не в том, что в этой клетке была только я, помимо него самого.

С таким же успехом он мог спокойно смотреть на полицейских, один из которых матюгался и хрипел, захлебываясь кровью, а второй бегал вокруг него и, кажется, не мог понять, чем ему помочь.

Этот взгляд я ощущала на себе.

Очень странное и пробирающее до костей ощущение.

— Просто парень из клуба, — отозвался он наконец, на что я не смогла сдержать нервного смешка.