Наконец Эстер разложила перед собой открытки из Бостона. Всего их было пять, первая пришла в марте этого года. На большинстве стоял индекс 02144, это почтовое отделение располагалось на другом конце Сомервилля. Эстер перечитала подписи, но как и остальные, вне контекста они ни о чем не говорили.

Эстер зевнула. Она совсем заработалась, на часах было уже два ночи. «Пятница, 13-е» еще не закончился, но все вожатые, кроме Последней Выжившей, погибли. Девушка схватила мачете и приготовилась спасти свою жизнь – до начала второй части, – но Эстер смотрела этот фильм десятки раз и знала наперед, что будет дальше. Погасив свет, она растянулась на диванчике. Вафля проснулась и тут же со вздохом улеглась обратно. Эстер, закрыв глаза, прислушивалась к звукам фильма, к нагнетающей атмосферу музыке и звукам (ч-ч-ч-ха-ха-ха-ха), репликам, воплям. Она все помнила наизусть. Может, поспать прямо тут, а Морган с утра сам займется Кейт? В конце концов, завтра как раз его очередь. А Эстер позволит себе проспать до девяти.

Сон вдруг прошел, и Эстер резко села. Включила свет. Мысль, мимоходом посетившая ее чуть ранее, вернулась во всей красе. Эстер отыскала самую первую открытку от Сэма, с видом на «Кастро», и заново перечитала подпись: «Какой приказ ты получил?». Она забила фразу в строку поиска браузера. Так и есть. Вот только что это, черт возьми, значит?

Три дня спустя Эстер сидела в кабине пикапа с Вафлей на пассажирском сиденье и, слушая Национальное общественное радио, смотрела в заиндевелое окно в сторону особняка на Луисберг-сквер. Сравнила его с домом на открытке. Определенно, здание то же самое: четыре этажа строгой красоты и рождественский венок на каждом окне. Отыскать дом оказалось нетрудно: достаточно было открыть карты Google и методично «прогуляться» вдоль улицы, пока на экране не возникло знакомое изображение с открытки. Узнав адрес, Эстер получила доступ к имущественным ведомостям, из которых выяснила, что дом принадлежит Пэрли и Элайзе Ричардс, мультимиллионерам и бывшим владельцам местной компании по производству кроссовок. Компанию они продали несколько лет назад и стали известными защитниками природы. Они были достаточно известны, чтобы нанять журналиста, который освещал их путешествия. На одном из фото Пэрли, красавец-мужчина, взбирался на гору. На другом Элайза, блондинка во всем облегающем, была запечатлена произносящей речь об охране местных памятников архитектуры. Сейчас они вышли в море на каяках где-то у берегов Чили, на территории которого купили 2,2 миллиона акров земли, чтобы сохранить дождевые леса.

Дочь Пэрли и Элайзы, Вэнди, преподносила себя как филантропа и гуру лайфстайла, но больше походила на этакую Кардашьян бостонского пошиба. Кто она такая, знали все, но откуда – объяснить не могли. Вэнди, которой навскидку можно было дать лет тридцать, заполонила собой все соцсети, публикуя посты про сельские ярмарки и йогу. Высокая и поразительно красивая, с волосами каштанового цвета, она успевала везде. Входила в разнообразные советы и комитеты, даже посвященные чартерной школе[3], женскому приюту и фонду помощи ветеранам. Посетив ее страничку на LinkedIn, Эстер выяснила, что Вэнди окончила бакалавриат в Бостонском колледже и школу бизнеса в Гарварде и с тех пор управляет внушительным состоянием семьи.

– Кейт хосет сок!

Эстер глянула в зеркало заднего вида: Кейт проснулась. Пришлось лезть в сумочку. Эстер достала коробочку сока и воткнула в мембрану из фольги соломку. Срочно нужно было придумать план В для таких дней, как этот, когда Кейт просыпалась с соплями и в садик ее было не отвести. Слежка за типом, который меняет имена всякий раз, как переезжает из города в город, – это еще одна галочка в списке родительских недостатков Эстер.