– Заткнись, – посоветовала Светка и, не оглядываясь, пихнула его локтем. В живот попала. – Я потом с вами разберусь.

Квадратный удивленно икнул и заткнулся.

– Я сама потом со всеми разберусь, – грустно пообещала Ася. – Людмила Ивановна, идите на рабочее место. Светлана Алексеевна, проследите, чтобы все обулись. Пока мы тут будем заняты, в палате провести санобработку. У вас минут двенадцать – тринадцать.

– Уж я проведу! – угрожающим тоном сказала Светка. – Я их в автоклаве прокипячу! Я ихние ружья хлоркой вымою! Только вы не расстраивайтесь, Анастасия Павловна!

Ася вздохнула, пожала плечами, сделала выражение лица типа «это уж как получится», вошла в перевязочную вслед за Людой и тихо прикрыла дверь. Погрозила кулаком Люде, которая беззвучно хохотала, зажимая ладонями рот, и прислушалась к тому, что происходило за дверью. За дверью, судя по всему, происходил военный переворот.

– Обувайся как следует! – громко шипела Светка. – Чего ты одной рукой? Положи ружье, раз мешает делом заниматься! Давай подержу, черт с тобой… Ой, ну уроды… Натащили грязи своими копытами… Смерти вы моей хотите? Меня же Ася Пална расстрелит за такое дело… В сортире замочит… Живьем сожжет… Но сначала я вас всех перестреляю! И потом не жалуйтесь, что не предупреждала!.. Ты чего делаешь, а? Ты чего это стерильными бахилами по грязи возишь? Это тебя мама учила стерильными бахилами по грязи возить? Подними копыто сейчас же! Здесь тебе не овощной магазин! Почему больной до сих пор не обут?! Кто из вас главный начальник? Ты главный? Слушай, главный, я тебя по дружбе предупреждаю: не надо Асю Палну расстраивать. Она у нас женщина слабая, склонная к меланхолии, из-за любого пустяка может расстроиться. А уж из-за такой кошмарной грязи-о-о-о… И все, последствия – непредсказуемы. Так что обувай больного быстренько – и на процедуры. У меня всего двенадцать минут… Я еще посмотрю, что вы там в палате насвинячили. Если курили – все, можете писать завещание. Больной! Не наклоняйте голову! Глаз после операции, а он голову наклоняет! Для того сам Плотников ночь не спал, чтобы тут всю его работу – псу под хвост?! Готовы? Так, готовы. Заходите, когда Ася Пална позовет. Выходите, когда я разрешу. Тут еще все мыть и мыть… У санитарок и так работы до хрена… Все, стойте, ждите, сейчас спрошу.

Дверь приоткрылась, Светка сунула в щель шкодливую физиономию, подмигнула хитрым коричневым глазом, спросила жалобным голосом:

– Анастасия Павловна, можно уже их запускать?

– Их? – удивилась Ася. И подмигнула Светке. – Они что, все больные? Все равно – по одному и в порядке живой очереди.

Светка подмигнула другим хитрым коричневым глазом, испуганно сказала: «Есть!» – и исчезла, прикрыв дверь. За дверью опять громко зашипела:

– Куда толпой претесь? Ася Пална сказала: по одному! И все, и кончай базар! Спорить они тут будут! С Асей Паяной спорить… Совсем страх потеряли. Больной! Ваша очередь. Главный, ты куда? Тебе же русским языком сказано: но пасаран. Цурюк. Андэстэнд или вообще уже?

Что-то неразборчиво пробубнил квадратный.

– Ну, смотри, – зловещим голосом сказала Светка. – Мое дело – предупредить по дружбе. У вас свои правила, у нас свои правила. Если Ася Пална обидится – я за последствия не отвечаю. Так что сам с ней объясняйся, а я к ней больше соваться не буду, мне еще немножко пожить хочется.

Дверь опять открылась, теперь в щель всунул свою багровую физиономию квадратный:

– Можно?

– Входите, больной, – сказала Ася, не глядя на него и старательно натягивая перчатки. – Проходите, садитесь. Фамилия, имя, отчество, диагноз, дата операции… Ну, что же вы?