Холодильника не имелось, в кухонном шкафу стоял пакет гороха, подсолнечное масло на донышке кривой стеклянной бутылки, банка кофе и две коробки с надписью «Каменная соль» и «Каменный сахар». Еще в кухне на полке была большая коробка из-под обуви, забитая всевозможными таблетками, но Маша не стала в ней рыться. Таблетки выглядели почти как в нашем мире, только все они были в стеклянных пузырьках, ни одной – в пластмассовом пузырьке или блистере. На стене в кухне висело зеркало, рядом был приклеен листочек с подписью «Жаркое навынос». Жизнь Штиля выглядела бесконечно одинокой. Его быт составляли только пыль, книги, однообразная еда. Маше даже стало его жаль настолько, что действительно захотелось помочь ему с уборкой.

Убираться в доме, заполненном только книгами, оказалось не очень сложно. Пустые столы и полы легко протирались тряпкой, веничек из длинных перьев смахнул пыль с книг, в узком коридоре девочка просто бегала взад и вперед, толкая перед собой швабру.

– Что это за жидкая грязь? – внезапно Штиль нарисовался в кухне и указал пальцем на только что вымытый Машей пол.

– Я пол мыла! – возмутилась девочка. – У вас очень много пыли!

– Да, с уборкой вас перехвалили, – Штиль обескураженно рассматривал пол, переступая ногами в поношенных тапочках. – Может, с готовкой будет лучше. Что в меню?

– Я не умею готовить еду из гороха и кофе! – ответила девочка.

– Тогда зачем вы мне нужны?

– Я просилась только на ночлег, – ответила девочка. – И просилась не к вам. По крайней мере я старалась… Если вы недовольны, я пойду поищу другой дом, на улице еще не так темно. Верните мне свисток.

– Ах да, свисток… Он мне еще, 000000000000000000000000000000000000000000, нужен, – замялся Штиль. – Вы не оставите его у меня?

– Это мне подарили! – рассердилась девочка. – Я без него не уйду!

– Тогда вы можете остаться, – печально вздохнул Штиль. – Я постараюсь закончить до утра, чтобы утром вы могли освободить дом от своего присутствия. Можете занять комнату за кухней, она дальше всех расположена от моего кабинета. Не хотелось бы вас видеть и слышать до утра, пока я буду работать над вашей вещью.

– Да уж, пожалуйста! – у Маши даже слезы показались на глазах от обиды. – Втащили в дом, свисток отняли, заставили пол мыть, вместо «спасибо» обругали да напоследок еще и едва ночью на улицу не выгнали, присвоив мою вещь! Оставили, скрепя сердце, ради свистка, спасибо и на этом! Не удивительно, что вы живете один! Всех распугали, видимо!

Штиль окаменел. А Маша бросилась из кухни, но запуталась в длиннющем кривом коридоре и стукнулась лбом о стенку за один поворот до отведенной ей комнаты. Здесь были диван и книжный шкаф, девочка едва могла различить их в сумерках. Она щелкнула выключателем на стене, но тот не работал. Синий фонарик на шапочке колокольцев был очень слаб из-за света фонарей за окном. Маша села на диван и уставилась в окно, где видела только небо и каменные стены с желтыми окнами, свет которых трепетал из-за расположенных на подоконниках ветряков. Диван был скользкий и жесткий. Судя по всему, ей предстояло на нем спать, да еще и на пустой желудок. Она щелкнула пальцами, чтобы приманить ломтик хлеба из дома, но магия, видимо, рассудила, что хлеб принадлежит родителям, а не Маше, либо в этот мир кем-то загадочным было запрещено приносить свои продукты, поэтому у девочки ничего не вышло. Это ее расстроило настолько, что она даже всхлипнула от жалости к себе. Мелькнула мысль вернуться в дом Дениса, но, во-первых, ленточка была на свистке, хотя, конечно, можно было забрать свою вещь у Штиля. Но он же над ней работал… И честно говоря, мешать ему не хотелось. А во-вторых, Маша вспомнила пахнущую валерьянкой маму Дениса, ее причитания, и поняла, что не хотела бы выслушать их еще раз. Оставалось одно – дождаться утра, а там можно будет получить свисток, выпросить карту города и попытаться найти более гостеприимное место. Маша обхватила руками колени и принялась смотреть в окно. Звезды загорались медленно, закат все не уходил. До ночи было далеко, а до утра – еще дальше…