Изменилось только одно, хотя гипотетический путешественник во времени не сразу заметил бы эту перемену. Участники играли не в одиночку. Командное участие в турнире не разрешалось, однако практически все серьезные игроки имели помощников, обычно в виде серой коробочки, пристроившейся возле шахматной доски или на полу у ног игрока. Сторонники более консервативных методов предпочитали небольшую клавиатуру, которая связывала их с компьютерными программами; другие, казалось, вовсе не пользовались посторонней помощью, но время от времени их отсутствующий взгляд останавливался на какой-то точке в пространстве. Совсем немногие шахматисты относились с презрением к любым видам программистской магии и были игроками в старом, привычном смысле слова.

Вили принадлежал к категории наиболее удачливых сторонников этого принципа. Он бросил мимолетный взгляд на шахматные доски, стараясь определить, кто здесь настоящий шахматист, а кто только притворяется. Там, где кончался игровой стол, в открытые окна огромного павильона можно было увидеть синюю полосу Тихого океана.

Вили заставил себя вновь сосредоточиться на игре, безуспешно стараясь не обращать внимания ни на столпившихся возле стола зрителей, ни на своего противника. Они едва вышли из дебюта Руи Лопеса – так, во всяком случае, вчера вечером Джереми называл положение на доске, – но у Вили уже возникло хорошее предчувствие относительно исхода этой партии. Просматривалась интересная возможность атаки на королевском фланге, если только противник не приготовил какого-нибудь сюрприза. Это будет пятая победа Вили подряд. А отсюда и собравшаяся вокруг них толпа. Вили оставался единственным участником турнира, не пользовавшимся помощью процессора, который до сих пор не потерпел ни одного поражения. Он улыбнулся своим мыслям: возникла совершенно непредвиденная ситуация, но она доставляла Вили огромное удовольствие. Им никогда никто не восхищался (если не считать его воровской репутации в Нделанте). Было бы очень неплохо продемонстрировать этим людям, какими бесполезными на самом деле являются их машины. На время Вили даже забыл, что дополнительное внимание к его персоне может помешать им незаметно ускользнуть с турнира, когда придет время.

Вили еще секунду смотрел на доску, а потом двинул вперед ладейную пешку, начиная последовательность ходов, исход которых был предопределен. Он нажал кнопку своих часов и только после этого наконец поднял глаза на противника. Темные карие глаза смотрели на Вили. Девушка – или женщина, приблизительно двадцати пяти лет – улыбнулась, словно она ожидала этого его хода, наклонилась вперед и поднесла к виску наушник своего процессора. Мягкие черные волосы рассыпались по ее руке.

Прошло почти десять минут, и зрители начали постепенно расходиться. Вили просто сидел и делал вид, будто бы он вовсе и не смотрит на девушку. Она была почти такого же роста, как и он, лишь немногим выше полутора метров. Вили никогда до сих пор не доводилось видеть такую красавицу. Он мог просто сидеть рядом с ней и молчать, не пытаясь завести разговор… Ему вдруг захотелось, чтобы их партия продолжалась бесконечно.

Девушка наконец сделала ход, тоже двинув вперед пешку. Очень неожиданно и очень рискованно. Она явно была неординарным игроком: за последние три дня Вили провел за шахматами больше времени, чем за предыдущие три месяца, и почти все его противники пользовались специальными процессорами. Некоторые были всего лишь слугами своих машин. Такие игроки никогда не совершают простых ошибок, зато прекрасно пользуются твоими. Играть с ними – все равно что сражаться с быком: таких невозможно победить, атакуя в лоб, но стоит определить их слабые места, как победа приходит сама. Другие игроки, вроде Джереми, были более гибкими – от них можно ждать и ошибок, и сложных, неожиданных решений. Джереми говорил, будто программа только усиливает его творческие способности. Он утверждал, что в результате играет лучше, чем машина сама по себе или человек сам по себе. Вили готов был согласиться, что так играть все же лучше, чем быть рабом процессора. Следить за игрой этой Деллы Лу было так же приятно, как любоваться ее гладкой кожей. Последний ход девушки казался очень рискованным, но открывал интересные перспективы. Машина никогда не предложила бы такой ход.