Дня через два орочи вернулись благополучно и привезли аптеку, свежего хлеба и целый ящик с овощами. 20 сентября мы распрощались с рекой Мафаца и, пользуясь легким попутным ветром, направились к бухте Андрея, в которую впадает река Копи.

От устья реки Мафаца берег делает поворот к юго-востоку и тянется в этом направлении до мыса Песчаного. На этом протяжении массивно-кристаллические породы уступают туфам. Слои их большею частью лежат горизонтально и только местами делают небольшие уклоны в ту и другую сторону. Они резко окрашены и хорошо видны, в особенности если немного отойти от берега.

На половине пути между Императорской гаванью и озером Гыджу выделяется гора Охровая, также состоящая из гранита.

Несмотря на прочность пород, составляющих этот берег, он все-таки разрушается, о чем свидетельствуют береговые ворота недавнего образования. Их трое: двое – близ реки Мафаца и третьи – недалеко от горы Охровой.

Около речки Гыджу было много птиц. Шла рыба. Большие морские чайки и тихоокеанские клуши стаями сопровождали ее. Они поднимались все разом с криками, кружились некоторое время в воздухе, потом опять опускались на воду и то и дело перелетали друг через друга. Их было так много, что поверхность моря казалась запорошенной снегом. Чайки – удивительно стройные птицы. С изумительной легкостью они садятся на воду и так же легко поднимаются на воздух. Они превосходно летают и, подобно хищникам, могут парить, не производя движений крыльями. Они плавают кокетливо и мелко сидят на воде, чуть только брюшком касаясь поверхности моря, и не менее они изящны, когда на своих стройных ножках стоят на камнях и равнодушно поглядывают на проходящие мимо лодки.

Какой-то большой ястреб гонялся за одной из чаек. Как только она садилась на воду, он не трогал ее и начинал парить, но лишь только чайка поднималась на воздух, он опять бросался вслед за нею. Тогда чайка опять опускалась на воду, и ястреб снова принимался описывать круги. Почему он не трогал ее, когда она сидела на воде, и, наконец, почему все прочие чайки не выражали испуга? Очевидно, пернатый хищник боялся воды, но тогда почему он преследовал только одну чайку, тогда как другие свободно перелетали по воздуху, не обращая на него никакого внимания?

Мартыны-рыболовы держались несколько поодаль. Они сидели спокойно и, по-видимому, мало интересовались рыбой. Мартын кажется птицей средней величины, и только когда убьешь его и возьмешь в руки, то поражаешься его размерами.

Среди чаек я заметил и буревестников. С удивительной легкостью они держались в воздухе и при полетах постоянно поворачивали свои красивые головы то в одну, то в другую сторону. Для этих длиннокрылых, казалось, и встречный ветер не мог явиться помехой. Буревестников что-то влекло к югу. В течение целого дня они летели только в одном этом направлении, и не было ни одного, который шел бы им навстречу.

После полудня ветер переменился и задул нам навстречу. Он стал крепчать и развил большую волну. Тогда мы подошли к берегу и высадились около речки Гыджу.

Непогода вынудила нас продневать еще один день. Во время солнечного заката Карпушка взобрался на прибрежные утесы и долго смотрел на горизонт и небо. Когда совсем стемнело, он вернулся назад и сказал, что завтра с рассветом можно будет ехать дальше, а поэтому надо раньше ложиться спать. После ужина я лег на козью шкурку, заменявшую мне постель, и прикрылся одеялом. Снаружи доносился неумолчно ритмический шум прибоя; слышно было, как горели дрова в костре. Карпушка рассказывал о землетрясении, которое произошло три года назад. Оно ощущалось и на реке Тумнине, и в Императорской гавани, и на реке Копи. Сначала послышался подземный гул, потом закачалась земля так, что вода расплескалась из котлов. Во многих местах на берегу моря произошли обвалы. Потом он еще рассказывал что-то интересное, но я не мог преодолеть свой сон. Глаза закрывались сами собой. Храп моего соседа заразительно повлиял и на других людей. Через несколько минут на биваке водворилась тишина, собаки тоже уснули, костры угасли совсем…