– А сегодня? – продолжает задавать свои вопросы Антон.

– Что сегодня?

– Ты его видела? – снова тяжело вздыхает, как будто я сейчас в чем-то виновата.

– Слушай, – начинаю злиться, потому что мне надоели одни и те же вопросы. Да и какое ему дело до Михалыча? – Я тебе по-русски сказала, что видела его вчера вечером. Сегодня с утра он позвонил, сказал, что плохо себя чувствует, и не вышел на работу. Обещал к обеду быть, но не приехал. Пришлось целый день крутиться, как белка в колесе. Теперь еще и ты как попугай заладил, когда, да зачем. Ты мне прямо скажи, что тебе надо?

– Ну, он хотя бы звонил в течение дня? – не унимается парень.

Какой-то бес в него вселился, что ли? Не пойму, чего он так прицепился к этому Михалычу? Плохо человеку, я же все подробно объяснила.

– Нет, не звонил, – отвечаю резко. – Я звонила пару раз до обеда. После четырех возник один вопрос, который без Михалыча решить было трудно, но он трубку не брал, видимо, совсем прихватило.

– Странно, – Антон цокает языком и легонько машет головой из стороны в сторону. – Раз пять набирал его вечером, тоже тишина.

– Господи, ну что ты пристал? – чуть ли не выкрикиваю. – Может, человеку плохо, – единственное объяснение молчания Михалыча, которое в данный момент приходит мне на ум. Но слова парня каким-то образом производят на меня впечатление и цепляют мое сознание в предчувствии грядущих неприятностей. – Мне он тоже не ответил, ну и что? Трагедию из этого делать? Завтра объявится, не переживай, – и я разворачиваюсь спиной к Антону, делая шаг вперед, чтобы зайти в кафе.

– Слушай, вы ведь с Михалычем друзья? – он хватает меня за руку, заставляя остановиться и повернуться к нему лицом.

– Можно сказать и так, – отвечаю, снова не понимая, куда он клонит.

– То есть его здоровье тебе не безразлично.

– И? – от его прикосновения немного не по себе, но я стараюсь держать себя в руках.

– Давай прокатимся к нему домой. Просто убедиться, что с ним все в порядке.

Я внимательно смотрю на Антона, пытаясь понять, серьезно он говорит или нет, и вообще, какое ему дело до моего шефа, а тем более до его здоровья.

– Никуда она с тобой не поедет! – слышу знакомый командный голос, не заметив, как подруга тихонько подошла сзади.

Мы с Антоном резко поворачиваемся к Дарине лицом.

Девушка смотрит пристально на Сторожилова, и он наконец-то отпускает мою руку под ее взглядом.

– Не съем же я ее, – негромко произносит парень, в ответ сканируя мою подругу.

А он изменился. Раньше боялся напора Дарины, или делал вид, что робеет перед ней. А теперь нагло пялится и даже не пытается оправдаться или капитулировать под ее взглядом.

– А я тебе говорю, что одну ее с тобой не отпущу, – продолжает напирать подруга. – Не доверяю я тебе. Печенкой чувствую, что-то задумал.

– Мое мнение кому-нибудь интересно? – повышаю голос, и две пары глаз обращают на меня внимание. – Я – девочка взрослая, сама в состоянии решить, что мне делать. Куда и с кем ехать, встречаться и проводить время. И не надо меня постоянно опекать, – смотрю Дарине прямо в глаза, а у Антона вырывается смешок. – И ты завязывай командовать, – обращаюсь к парню, а он поднимает руки вверх, показывая таким образом, что не возражает.

– Не бухти, – ворчит Дарина. – Не собираюсь я тебя контролировать, просто не доверяю этому упырю.

“Не такой уж он упырь”, – чуть не вырывается у меня, но предлагаю во избежание дальнейших взаимных оскорблений этих двоих:

– Если хочешь, поехали с нами.

Честно говоря, мне самой не хочется никуда ехать вдвоем с этим типом, но чувство тревоги продолжает усиливаться с каждой минутой. То ли Антон меня так запугал, то ли интуиция проснулась так не вовремя. Но теперь я твердо уверена – что-то случилось с моим любимым шефом.