– Анечка?

– Очень милое существо. Очаровательная крошка. Она обожала свою маму и бабушку с дедушкой. Ко мне она испытывала дружеские, почти родственные чувства. Звала меня «деда Петр». Увы, однажды девочка пропала. Мать была вне себя, Никифор с Мартой обезумели от горя. Одному папаше было все равно, он снова куда-то исчез. Впрочем, кому до него было какое дело? Хелена уже давно перебралась жить к родителям. Так что поиски Анечки почти целиком легли на плечи Никифора, Марты и Хелены. Увы, они не принесли желанного результата. Хелена осталась жить у Никифора, но надо было видеть, в каком жалком состоянии она пребывала. Муж ничем… ровным счетом ничем ее не поддержал. На саму Хелену страшно было смотреть. Она чахла буквально на глазах. Потом умерла Марта, уверен, этому способствовало то, что случилось с внучкой и дочерью. Никифору было проще, он целыми днями проводил на работе. Там, среди людей за любимым делом, он отвлекался от своего горя. А Хелена была обречена. В тоске и одиночестве она целыми днями ходила по опустевшей квартире. Она ничего не могла делать, повредилась рассудком. И те тропинки, которые так тебя удивили, появились еще при ее жизни в этой квартире. Конечно, если такое существование можно было назвать жизнью.

– А потом она умерла?

– Фактически да. Можно и так сказать.

– Как это? – не поняла Сашенька.

– Никифор поместил дочь в психиатрическую лечебницу. Ему пришлось это сделать, Хелена повредилась рассудком, врачи настаивали, что ей нужен специальный уход, которого овдовевший Никифор не мог своей дочери предоставить. Он и за собой-то никогда не умел толком ухаживать, что уж там говорить о других! Впрочем, врачи предполагали, что, если бы Хелена могла увидеть свою дочь живой, возможно, разум к ней бы и вернулся, в психиатрии известны подобные случаи. Вот только никто до сих пор не может сказать, куда исчезла Анечка. Не было найдено ничего, что указывало бы на это.

– То есть, возможно, Анечка еще жива?

– Шансов на такой благоприятный исход почти нет. Все полицейские, которые занимались делом исчезновения Анечки, держались одной точки зрения. Раз не удалось найти ребенка в течение полугода, значит, она мертва.

Сашенька задумалась. Изначально Петр Карлович сказал, что дочь и внучка Никифора погибли, а теперь выясняется, что это не совсем так. Внучка пропала, но тело ее так и не было обнаружено, а стало быть, существует крохотная вероятность того, что девочка до сих пор жива. Ну, а про дочь точно известно, что она жива, хоть рассудок у нее и дремлет.

– А что с ним случилось?

Это Сашеньку слегка подтолкнул вернувшийся в комнату Геша.

– Врачей вызвал, – отчитался он. – Они спросили, что с ним такое?

Геша указывал на тело.

– Кто-то ударил его по голове.

– Ну, я так и сказал им, у него удар. Они пообещали приехать, как можно скорее.

– Удар и ударили – это немного разные вещи, – вмешался Петр Карлович. – Ударом раньше называли апоплексический удар или инсульт. А Сергея кто-то просто ударил по голове.

– Кто?

– Наверное, сам хозяин квартиры, – предположил Геша.

Но против такого предположения активно воспротивился Петр Карлович:

– Никифор не мог этого сделать! Он и в лучшие годы мухи бы не обидел. А уж сейчас… Он чувствует себя куда старше своих лет. Жаловался мне на днях, что еле ходит. Буквально из последних сил таскает ноги. Где уж ему кого-то там по головам лупить.

– Тогда кто?

– Я не знаю.

– Ваш друг, как я понимаю, жил один?

– Да.

– А кто ему помогал по хозяйству?

– Сам управлялся. Много ли ему надо? Немного несладкого чая и кусок ржаного хлеба.