– Вы говорили, он отдает заработки на благотворительность.

– Верно, но основную сумму он складывает на счет, чтобы затем после его смерти был учрежден фонд его имени. Представляешь, сколько денег скопилось на его счетах?

– Так он богат?

– Невероятно! А завещания, насколько я знаю, нет. Все на словах!

– Тогда это многое объясняет.

– Ты это понимаешь! – обрадовался Петр Карлович. – А Никифор нет! Но ты мне поможешь!

– Как? И чем?

– Поможешь вывести на чистую воду эту артистку, которая притворяется его внучкой. А за это… я научу тебя играть не скрипке. И даже денег за уроки не возьму!

Сашенька уже хотела согласиться на заманчивое предложение, тем более что у нее самой руки чесались покопаться в этом запутанном деле, но передумала.

– Вы же говорили, что я бездарна!

– Я такое говорил?

– Давеча, когда мы с вами ехали в такси.

– Я говорил, что тебе поздно думать о большой сцене. Но прилично играть на скрипке ты вполне в состоянии. Скрипка – это такой же инструмент, как и всякий другой. Научишься! Тем более когда у тебя будет такой учитель, как я!

Можно подумать, раньше ей преподавал кто-то другой. И Саша прекрасно понимала, что сейчас Петр Карлович лукавит. Не выйдет из нее музыканта, сколько ни старайся. Но Саша уже чувствовала, что дело ей предлагают стоящее, и нужно соглашаться. Вот только прежде чем она кивнула и они ударили по рукам, в квартире раздался громкий возглас. И в нем было столько отчаяния и ужаса, что сразу стало ясно, это не к добру.

– Что там у него еще случилось? – встрепенулся Петр Карлович. – Глупый старик! Кипятком он обварился, что ли?

– Вряд ли. Это в прихожей.

Они поспешили на звук. Возле входной двери они застали Никифора, пребывавшего в полнейшей растерянности. Взгляд у него был опустошенный и страдающий. Он повернулся к ним, на вытянутых руках лежал открытый скрипичный футляр.

– Где?..

И голос музыканта надломился. Он был просто не в состоянии продолжать. И где-то Сашенька его понимала. Она и сама временно утратила дар речи.

Один Петр Карлович не потерял умения связно излагать свои мысли.

И потому воскликнул:

– А где же твоя скрипка, Ники?!

Увы, футляр от инструмента был пуст. В нем не было ни скрипки, ни смычка, ни даже того красивого бархатистого покрывала, которым можно было любоваться еще вчера вечером.

Какое-то время они все трое молча смотрели на бархатное нутро футляра.

А потом Петр Карлович произнес:

– Скрипки нет!

Это был совершенно очевидный факт. Но Петр Карлович счел нужным добавить:

– Она пропала!

– Но куда она делась?

– Что ты скажешь, Александра?

То, что к ней обратились в столь официальной манере, уже говорило о многом. Но что могла ответить ему Сашенька? Девочка и сама пребывала в полнейшем замешательстве.

– Вчера вечером скрипка была у меня в полном порядке.

– Это точно?

– Абсолютно! Я помню, как показывала ее родителям. Папа внимательно рассмотрел ее, а мама даже попробовала поиграть на ней.

Никифор хлопнул ресницами, а Петр Карлович воздел руки к небу.

– Поиграть! О, боги! Дальше что было? Куда вы дели скрипку?

– Мы никуда ее не девали. Положили в футляр и оставили до утра в коридоре. А утром я привезла ее сюда.

– Ее украл таксист! – воскликнул Никифор.

– Ерунда! – возразил Петр Карлович. – Всю дорогу скрипка ехала на коленях у Саши. Это кто-то уже у тебя дома ее стащил.

– Кроме нас троих, тут никого не было.

– Мы оставили скрипку возле входной двери. А ты ее лишь прикрыл. Кто угодно мог открыть дверь, войти, украсть скрипку и незаметно выйти.

– Это невозможно.

– Не спорьте, – сказала Сашенька. – Это ни к чему не приведет. Скрипку украли, с этим нужно что-то делать и делать быстро, пока вор…