Коллекционер уже протянул мне раскрытый гримуар. Отказываться было неудобно, и я пробежала глазами слова заклятия.

Оказывается, нужно было всего лишь создать фигурку из воды. На первый взгляд, несложная задача для мага-водника, но загвоздка состояла в том, что у фигурки было много разнообразных выпуклостей и углов. Слежка за тем, чтобы ни одна из них не потеряла форму, требовала высокой концентрации и немалого напряжения сил. Это тебе не волну на врага обрушить, используя грубую силу.

Пару раз я произнесла заклинание про себя, а затем склонилась над миской и принялась «вылеплять» из воды силуэт маленькой танцовщицы. Меньше минуты – и над миской поднялась прозрачная девочка в широкой юбке.

Поколебавшись, я зачерпнула еще силы и перестала читать заклятие. Для того чтобы водяная скульптура начала двигаться, требовались еще слова, но я их не использовала. Вместо этого я представила, как девочка танцует и как «солнцем» разлетается ее юбка, почти задевая края миски.

Два месяца назад я бы, пыжась, вспотела не хуже Сарвалеса. Сейчас колдовство шло так же легко, как дыхание. Танцовщица вздрогнула и заплясала, крутясь на одной ножке, словно заводная балерина.

Выждав несколько секунд, я развеяла заклинание, и прозрачная девочка плюхнулась обратно в миску пригоршней брызг.

– Великолепно, – прошептал Сарвалес, с восторгом глядя на меня.

Но я не обрадовалась ни капли.

Трейси была права. Похоже, я колдовала так, как принято в этом мире, только потому, что меня так научили, и не замечала мелких отличий. Куда удобнее было сказать себе: «Моя магия зависит от настроения, вот и все». Но поступок Асгера что-то убил во мне – с тех пор от меня как будто осталась лишь половина. Ни одно чувство не было полным, ни одна эмоция – яркой. От меня отрезали здоровый кусок и выбросили на мусорку. Какая уж тут зависимость от настроения, если оно постоянно никакое?

Пора признать: возле Корта-Эды во мне что-то «прорвалось», и игнорировать это дальше – все равно что быть страусом, сующим голову в песок при приближении опасности.

– Вам это заклинание встречалось раньше? – поинтересовался коллекционер. – Вы легко с ним справились, хотя оно редкое.

– Ну так, видела нечто похожее, – соврала я.

– Вот как. И давно вы изучаете волшебные искусства?

– Несколько лет, – неопределенно ответила я, помня о словах Трейси, что у меня подозрительно высокие результаты для двух лет обучения.

– О боги, несколько лет! – Сарвалес это почти простонал. – У вас потрясающий талант. А вы тратите его на воровство.

Это уже был упрек. Я неожиданно для себя ощутила жар на щеках.

– Не могу сказать, что у меня есть особенный выбор…

– Вы чем-то провинились перед законом? Знаете, я мог бы обратиться в магистрат. Они иногда закрывают глаза на прегрешения, если речь идет о талантливых магах, желающих вступить в гильдию и помочь городу. А вы могли бы принести столько пользы Мараису!

В памяти всплыли слова Дайша о том, что быть знатной леди и волшебницей в одном лице куда интереснее, чем перекладывать бумажки. И правда, мечтая вернуться домой, я редко думала о том, чем займусь на родине после того, как крепко обниму родителей, выпью десять литров кофе с мятным сиропом, наваляюсь в мягкой постели и неделю просижу в интернете. Путь у меня только один – снова пойти в музей. И после всего этого: водяных танцовщиц, сражений с врагами не на жизнь, а на смерть, парящих в воздухе храмов – снова просиживать штаны в душном кабинете, заполняя бесконечные отчеты для начальства?

Может, я и без кофе с интернетом проживу. Жила же как-то два года, не умерла.