На то, чтобы кобелиные инстинкты отпустили, понадобилось время. Его Том потратил, чтобы вдоволь насмотреться. Хотелось верить, что грязные мысли не нашли своего отражения на очумевшем лице. Сказать к слову, когда в башке прояснилось, злости как таковой уже не осталось. А самое страшное, что в глазах Лины… красивых глазах, что уж тут таить… Но в её глазах не было ни грамма понимания. Когда отец ещё жил в семье, Том усвоил одно правило: если уж и наказывать, то сначала следует объяснить, за что. Вот он сейчас и скривился, пережёвывая свою претензию в кашу. Ну так… чтобы малыша не поперхнулась мерзкими комочками его недовольства.

Лина стояла по стойке смирно и понемногу расправляла свои и без того ровные плечи. Ох, как ей нравилось владеть ситуацией. Тому тоже нравилось, как при этом натягивается футболка на её груди. Порочное удовольствие тешило самолюбие и обостряло инстинкты, но молчание не могло длиться вечно. Старательно сдвинув взгляд куда-то поверх тёмной макушки, Том обвёл языком пересохшие от напряга губы и криво улыбнулся.

– Ты зачем это сделала? – простецки выдал он, и Лина растерялась. Вероятно, она ждала совсем других слов.

– Не трогала я твой драндулет! – гневно выплюнула девчонка и скрестила руки под грудью.

Тут даже сытый бы облизнулся, ну а Том, понятное дело, едва не проглотил язык. Тёмные вишни сосков готовились проткнуть светлый хлопок. Чтобы избежать провокации, пришлось шагнуть вперёд и слегка надавить на тонкие плечи, расцепить переплетённые ладони.

– Сбавь обороты, крошка, – крайне вежливо посоветовал Том. А ведь касание отдалось пульсацией как раз там, где меньше всего ожидалось – в сердце.

– Колесо проколола, да! – торопливо моргнула Лина, явно подбирая слова, чтобы они не походили на признание ошибок. – С остальным ты не по адресу.

Том терпеливо вздохнул и приткнул плечо к дверному косяку.

– Ну, допустим, и этого немало. Проблема-то в чём?

– А нечего тарахтеть под моими окнами, понял?! Таскаешься тут со всякими… – вспыхнула она, осознавая, что претензия ушла не туда.

– Всего раз парканулся.

– Ну, так я всего раз и проколола! – съязвила она.

– Лин… – Том располагающе улыбнулся. – Ты лучше про «всяких» мне расскажи подробнее…

Краска залила очаровательное личико и это, как отдельная статья удовольствия, вызвало неуместное умиление. Даже нехотя Лина умудрилась вертеть им. «Ну и пусть…» – подумалось вдруг и стало легче дышать. Малышка тем временем обиженно нахмурилась.

– Но ведь тебе Я нравлюсь! – возмутилась она. Очень по делу. Даже в отказ не пойдёшь.

Том, чтобы не рассмеяться этой непосредственности, чувствительно прикусил губу.

– Так, и?.. Какие видишь варианты?

– Ещё не хватало, чтобы я напрашивалась! – ахнула Лина и на короткое мгновение онемела от возмущения. – У тебя, вообще, глаза есть?!

– Хочешь сказать, что колесо пало жертвой твоей ревности? – уже не таясь, хохотнул он. Лина подхватилась, чтобы опротестовать необоснованное заявление.

– Я хочу сказать, что ты вконец обнаглел! Извиняйся и можешь быть свободен!

– За что извиняться? Это ты наврала! Что вчера был за номер? Считаешь, нормально себя повела?

– Ну не оправдываться же мне! Я байк не портила, а ты спустил на Борьку всех собак! Всего один маленький спектакль, и справедливость восторжествовала!

– Ты ещё скажи, что победителей не судят…

– Да! – чувствуя, что аргументы подходят к концу, вскрикнула Лина. – Именно так! – нахохлилась она, идеально отыгрывая роль жертвы. – И вообще, ты не имеешь права меня в чём-то обвинять!