– Нескромно, – ответила Лариса.

– Кто бы говорил! – Третья сотня граммов коньяка, принятого после громадного физического и нервного напряжения, действовала на Андрея благотворно. В том смысле, что позволяла игнорировать некие общепринятые нормы политкорректности. – Не сообрази мы с самого начала, с детства, можно сказать, как именно следует поступать с сапиенсами, все могло бы сложиться совсем иначе. Для тебя – в том числе. «Мне стало грустно. И зачем было судьбе кинуть меня в мирный круг честных контрабандистов? Как камень, брошенный в гладкий источник, я встревожил их спокойствие и, как камень, едва сам не пошел ко дну!».[20]

Далеко не все поняли эту ни к селу ни к городу приплетенную фразу. Но Лариса поняла, да и Анна, молчавшая все время завтрака, пожалуй, тоже. Девушка она была проницательная и классику знала хорошо, в гимназии учили. А самой «классики» тогда было намного меньше, чем почти век спустя.

– Неизвестно, где бы ты сейчас была, не сообрази мы, как следует поступать с «братьями по разуму». Но это тоже неважно. Сейчас. Мы свое дело сделали. Грубо, кроваво – а кто нам выбор предоставлял? И в реале Главной исторической, как и в Югороссии, они не появятся долго-долго. На Валгалле, пожалуй, тоже. Слишком много мы им концов обрубили…

– Заодно дав понять, что связываться с нами им пока рановато, – добавил Шульгин.

– Совершенно верно. Тем более что они не имеют никакого представления о нашей истинной мощи, количественной и качественной. Те индивидуумы, с которыми они столкнулись, легко переиграли их лучшие силы тактически, продемонстрировав при этом техническое превосходство вооружения, а главное – психических сил.

Им не удалось подавить никого из людей даже поодиночке, в самых выгодных для них условиях внезапности и численного превосходства. На Валгалле мы, вдобавок, показали им силу нашего стрелкового вооружения и боевой техники. Вчера на базе они узнали… Да-да, узнали, – предупредил он попытку Шульгина что-то возразить, – не могли не узнать, ментальная связь у них наверняка действовала, и какие-то следящие устройства наверняка работали до последнего, – что есть в нашем распоряжении и методики, примененные Удолиным. Ранее на поле боя не замеченные. Эрго – их аналитикам наверняка придется задуматься.

А поскольку все попытки разделаться что с нами, что с агграми по всему столетнему спектру времен завершились полной неудачей, продолжения агрессии с их стороны в уже освоенных нами мирах ждать вряд ли стоит. Именно потому, что они – не люди. И в отличие от нас не станут наносить удар там, где однажды уже потерпели поражение. Я так думаю – понятие «разведка боем» им неведомо. Один английский мыслитель говорил: «Кошка ни за что второй раз не сядет на горячую печку. Но и на холодную – тоже». Это про наших партнеров… Так что, если мне будет позволено закруглить свою мысль, до чрезвычайности длинную и не очень связную, следующую встречу с господами дуггурами можно ждать только и именно в две тысячи пятьдесят шестом году. И нигде больше…

Последние слова Андрей произносил через силу, чувствуя, что стремительно проваливается в сон. Усталость, нервы, умственные усилия делали свое дело. Он мог заснуть прямо сейчас, откинувшись спиной на шершавую кору баобаба, но выглядело бы это неправильно. Никто бы не осудил, зная обстоятельства, но тем не менее. Поэтому он напоследок подобрался, встал, сохраняя полную координацию.

– Если никто не возражает, я попробую вздремнуть «до подъема флага». Александр Иванович, думаю, тоже. Так что я пошел. При пожаре не будить, выносить в первую очередь…