– Но ведь я еще могу достигнуть ее! – пылко возразил я, полный надежд. – В этом уголке, я чувствую, я смогу написать нечто достойное!

– Хорошо! Итак, у вас в голове «божественные взмахи» крылатых мыслей! Аполлон, дай силу им взлететь! А теперь пойдем завтракать; потом у нас останется время, чтоб совершить прогулку.

В столовой я нашел элегантно накрытый стол, что меня несказанно удивило, потому что я не сделал никаких распоряжений, совершенно упустив это из виду. Между тем Лючио, по-видимому, ничего не забыл, и его телеграмма поставщикам в Лемингтоне, предупредившая о нашем приезде, имела тот результат, что мы сидели за таким роскошным изысканным пиршеством, о каком только могли мечтать два эпикурейца.

– Теперь, Джеффри, я хочу попросить вас об одном одолжении, – сказал он во время завтрака. – Едва ли вам придется здесь жить до вашей свадьбы: у вас слишком много обязанностей в городе и вы говорили, что хотели бы дать здесь большой бал; я бы не советовал вам этого делать – не стоит. Пришлось бы обзавестись целым штатом прислуги, а потом отпустить ее на время вашего свадебного путешествия. Вот что я вам предложу: устройте грандиозный праздник в честь вашей невесты леди Сибиллы в мае и позвольте мне быть его устроителем!

Я был в настроении на все соглашаться, тем более что идея показалась мне восхитительной. Я так и сказал, и Риманец поспешно продолжил:

– Вы, конечно, понимаете, что если я берусь за что-нибудь, то делаю это основательно и не терплю вмешательства в мои планы. Теперь, когда ваша женитьба послужит сигналом нашей разлуки – во всяком случае на время, – я хотел бы показать, как я ценю вашу дружбу, устроив блестящий праздник, и, если вы предоставите мне полную свободу, ручаюсь, что это будет еще не виданное в Англии торжество. Вы очень меня обяжете, если дадите свое согласие.

– Дорогой друг, безусловно, я соглашусь. Охотно! Даю вам carte blanche [13], делайте все, что хотите и как хотите. Это величайшее проявление доброты и дружбы с вашей стороны! Когда же мы устроим эту сенсацию?

– Ваша свадьба будет в июне?

– Да, во вторую неделю месяца.

– Отлично. Праздник состоится двадцать второго мая: это даст обществу время прийти в себя от одного великолепного события и подготовиться к другому, то есть к свадьбе. Нам больше нет нужды говорить об этом. Дело решено! За остальное я отвечаю. У нас остается еще три или четыре часа до поезда в город. Не прогуляться ли нам по окрестностям?

Я согласился и пошел с ним в веселом расположении духа. Уиллоусмир с его мирной прелестью, казалось, очистил мой дух от всех тревог; благословенная тишина лесов и холмов смягчала и веселила меня после городского шума и грохота, и я шел рядом с моим приятелем с легким сердцем и улыбающимся лицом, счастливый и исполненный смутной религиозной веры в голубое небо, если не в Бога над ним. Мы обошли великолепные сады, которые теперь были моими, и, пройдя тенистый парк, очутились на прелестной тропинке – настоящей уорикширской тропинке, по обе стороны которой золотились в траве соцветия чистотела, и белые цветы, похожие на звездочки, мелькали между лютиками и клевером, и бутоны цветов боярышника виднелись, как крохотные снежные шарики, среди глянцевой молодой зелени. Дрозд мелодично щебетал, жаворонок вспорхнул из-под самых наших ног и, заливаясь песней, радостно поднялся к небу. Малиновка с веселым любопытством смотрела на нас сквозь дырочку в живой изгороди, когда мы проходили мимо. Вдруг Лючио остановился и положил руку мне на плечо; в его глазах было то прекрасное выражение меланхолии и тайной грусти, которого я не мог ни понять, ни описать словами.