Я вздохнула. По всему видно, господин Захаров не прочь поболтать на досуге. Придется выслушивать длинные лирические отступления обо всех главных и второстепенных героях нашей истории. Ну, хоть не скандалит, как это делает его жена, и на том спасибо. А Захаров между тем продолжал:

– Араик помогает мне в текущих делах, а также выполняет кое-какую работу помимо заводских заказов. В наши дни без халтурки не проживешь. Семья, знаете ли, требует много средств. Но я не жалуюсь, не подумайте. Я очень люблю свою жену. И дочку, конечно.

– У вас есть дочь? – вклинилась я в разговор.

– О, да. Чудесная девочка. Риточка. Ей семнадцать. Мы с ее матерью поженились, когда Риточка уже была у той в животике, – Захаров хихикнул. – Мне тогда было двадцать девять, Женечке едва сравнялось восемнадцать. Теперь вот Ритуля выросла, и мы опасаемся, как бы она не пошла по нашим стопам и не выскочила замуж со дня на день.

– А что, есть претенденты? – поинтересовалась я, понимая, что до сути Захаров дойдет не скоро.

– Как вам сказать? Есть один парнишка. Вроде неплохой. На мой взгляд, конечно. У Женечки иное мнение, но это естественно. У нее на все есть свое мнение, и как-то так всегда получается, что наши мнения оказываются кардинально противоположными, – выкладывал Захаров.

– Чем же ей не по вкусу избранник дочери?

– Всем, – ответил химик. – И выглядит не так, и одевается непрезентабельно, и занятие у него несерьезное. А главное – возраст. Риточкиному другу почти двадцать пять. А Женечке самой едва перевалило за тридцать пять, вот она и бесится. Ее можно понять. Сынок младше матери на десять лет. Абсурд! Но такова жизнь.

– Чем занимается Ритин друг? – спросила я.

– О, точно не скажу. Что-то связанное с компьютерными технологиями. Он, конечно, не ученый, но дело тоже стоящее. Как говорит Ритуля, за цифровыми технологиями – будущее. Я склонен с ней согласиться. Знаете, сколько нового оборудования работает благодаря именно этим самым технологиям? Да если бы не было этих приборов, современные ученые не смогли сделать и половины тех открытий, что сделали за последние двадцать лет!

Я поймала себя на мысли, что Захаров нравится мне все больше и больше. Впечатление, произведенное его супругой, улетучивалось с каждой минутой. Я даже про Коваленко и его деловой миссии забыла. Ну, или почти забыла.

– Значит, вам он нравится? – переспросила я.

– Кто? Санчик? Ну, в принципе, я против него ничего не имею. Разве что дружков его не одобряю, но это уж дело сугубо личное. Я имею в виду – личное дело Санчика, с кем и сколько общаться, – пояснил Захаров.

– Санчик – это Александр? – уточнила я.

– Нет! Санчик – это Сазонычев. Фамилия такая. А зовут его Федор. Санчик, это Ритуся придумала. Ей имя Федор не нравится. И фамилия, говорит, незвучная, а Санчик – в самый раз, – было видно, что дочерью Захаров восхищается.

– Ну, хорошо. С домашними разобрались. Может, перейдем к делу? – предложила я.

– Ох, что же вы меня сразу не заткнули? Я ведь, грешным делом, как начну монолог разводить, так меня только Женечка остановить может. Вы уж простите дурака. Пришел про вора рассказать, а сам тут битых два часа семьей своей хвастаюсь, – спохватился Захаров.

– Ничего страшного, – успокоила я его. – Про родню все равно пришлось бы рассказывать. Так что можете считать, что вы просто с другого конца начали.

– Вот-вот. И Женечка всегда так говорит. Не с того ты конца начинаешь, старый дуралей, – смеясь, процитировал жену Захаров.

«Про жену твою я уже много чего знаю, – подумала я про себя. – И с чего это он старый? Так жена обзывает? Сколько Захарову лет? Если женился он в двадцать девять, а дочери семнадцать, выходит, что ему и пятидесяти нет. Для мужчины это не возраст. Да, видно, мозги промывать Евгения умеет профессионально».