– Что должны забрать?

– Сумку с товаром на сто тысяч, – бодро отчеканила я.

– Тише, – шикнул курьер, – вот держите.

И он ногой пододвинул ко мне спортивный баул не слишком больших размеров. Я схватилась за ручки. Неожиданно поклажа легко оторвалась от пола.

– Не вздумай открыть по дороге и смыться с героином, – предостерег курьер, – Треш тебя из-под земли достанет.

– Я честный человек!

– Все честные до первой стодолларовой бумажки, – изрек курьер и смешался с толпой.

Я пошла к автобусу. Косинская улица на другом конце города, меньше чем за два часа не добраться.

Из метро я вышла в боевом настроении. Вся подземка читала Маринину, Полякову и Смолякову. Впрочем, кое у кого мелькали в руках любовные романы Анны Берсеневой – молодой, но уже успевшей стать модной писательницы. Арину Виолову не читал ни один человек, словно меня и нет на свете. Ну ничего, сейчас закончу расследование и такую книгу напишу! Смолякова локти от зависти искусает!

Но чем дальше я шла по Косинской улице, тем быстрее пропадал задор, возле дома шесть я совсем приуныла. Да уж, очень надо Смоляковой с ее тридцатью книгами завидовать какой-то Арине Виоловой. Где она и где я. Небо и земля.

Восьмой дом оказался нежилым. Одна из пятиэтажек первой серии, подготовленная под снос. Жильцы давно выселены, стекла выбиты, двери подъездов распахнуты.

Поколебавшись немного, я вошла в первый подъезд и стала подниматься на второй этаж. Под ногами крошились куски битых кирпичей и осколки. Неожиданно дверь в шестую квартиру оказалась запертой. Я постучала ногой в филенку.

– Кто? – глухо донеслось с той стороны.

– Лилит.

– К кому?

– К Трешу.

С легким скрипом дверь распахнулась.

– Давай сюда, – велела тощая белобрысая девица, по виду чуть старше Кристи.

Я вошла в грязную прихожую.

– Где товар?

– Вот.

– Сумку не открывала?

– Нет, конечно, не волнуйтесь, все в целости и сохранности довезла.

– Стой тут, ща проверю, – процедила девчонка и исчезла в комнате.

Я хотела прислониться к стене, на которой были записаны шариковой ручкой номера телефонов, но не успела, потому что хозяйка заорала:

– А ну иди сюда!

Я вошла в комнату. Из мебели была только табуретка, на ней – раскрытая сумка, рядом, сердито сдвинув брови, стояла девчонка.

– И где товар?

– Как? В бауле!

– Да? Там нет ничего.

– Не может быть, – я подскочила к табуретке.

– Сама смотри, – прошипела девица, – одни рваные газеты.

Я принялась перебирать смятую бумагу.

– Действительно!

Девчонка вцепилась мне в запястья.

– Ах ты, падла! Сперла товар.

– С ума сошла?!

– Вовсе нет! Нашлась, самая хитрая. Решила нас на сто кусков кинуть!

– Не мели чушь, – огрызнулась я и попыталась вывернуться из ее маленьких, цепких, как у обезьянки, рук.

Но девушка держала меня мертвой хваткой.

– Ну-ка, погоди!

Из кармана крохотных джинсовых шортиков словно по мановению волшебной палочки появился мобильный.

– Послушай, – миролюбиво сказала я, – включи мозги, если они у тебя, конечно, есть. Предположим, я и в самом деле унесла героин, ну зачем бы тогда явилась сюда с пустой кошелкой? Между прочим, от Шереметьева до Косинской улицы почти два часа пилить, ты меня рано не ждала, было время испариться. К чему сюда-то являться? Товар, скорей всего, скоммуниздил тот смуглый парень, который вез посылку из Индии.

– Он вне подозрений, – выплюнула девчонка, поднося к уху мобильный, – ездит пятый год, и все тип-топ, а вот ты, голуба, первый раз взялась!

– Да зачем сюда приезжать с пустой сумкой?!

– Эй, Треш, – заорала девчонка, – п…ц, товар с…и, эта м…а заявилась с е…и газетами. Что? Ага, ясненько, да, да, да, так и передам!