На его лице была бесконечная грусть. И сочувствие. И понимание. А мне казалось, что все это ерунда какая-то. Что значит, никогда? Никогда – это сколько? День, три, неделя? Месяц? Никогда – это значит навеки? Мне не нравится это слово, я хочу вычеркнуть его из своего лексикона.

– И никто не должен знать о том, что ты это умеешь делать. Ты даже не представляешь себе, как это опасно... Это... Поэтому нельзя было говорить королю про дракона. Особенно королю.

Он говорил что-то еще об опасностях и множестве миров, а я смотрела в его красивое лицо и думала про Ирку Киселеву, про то, что мне к понедельнику перевод надо доделать, что дома на столе лежит вызов на почту за посылкой с новыми словарями. И про Кая, конечно, подумалось тоже, уже совсем безнадежно. А потом глаза стали жечь несчастные слезы, и я спряталась от Кира на подоконнике.

– Мира...

– Уйди.

– Ты не можешь сидеть здесь все время.

– А ты не можешь указывать мне, что я могу... – плотину прорвало. Текло из глаз и из носа, и дышать тихо уже не получалось, а только всхлипывать, поскуливая слегка. И сама себе я казалась ужасно жалкой, и невезучей, и одинокой…

– Пожалуйста!

Кир отдернул штору. Я отворачивалась от него, от рук его отбивалась, я спрятала лицо в ладонях и мелко-мелко дрожала.

– Не плачь, ну пожалуйста... Ну, я не знаю... Смотри, у тебя нос совсем красный стал. Черт! Не плачь так... Неужели все так... ужасно?

Я всхлипнула и зловредно вытерла нос о его белую рубашку.

– Я просто хочу, чтобы этого не было. И домой хочу.

– Я понимаю, – Кир гладил меня по волосам, смотрел сочувственно и беспомощно, и чудовищно злил меня этим своим взглядом. – Однако сейчас все равно ничего не получится... В любом случае, ты просто не умеешь открывать двери. Пока.

– Пока не умею, – согласилась я. – Но ведь как-то я вернулась домой в прошлый раз.

– У меня нет этому объяснения, – насупился Кир.

– И потом, когда я научусь...

– Когда ты научишься, – он перебил, зажав мне рот рукой, – у тебя, возможно, появится повод для слез, потому что я не собираюсь тебя отпускать. А возможно – нет. Может быть, ты не захочешь уходить. Может, мой мир сможет стать для тебя домом. Но сейчас у тебя совершенно точно нет никаких причин так убиваться!

Я посмотрела на него зло и дернула головой, вырываясь.

– Отпусти, рабовладелец!

Лапает еще меня! Узурпатор!

– Мира!

– Допустим, ты прав. Допустим, я не смогу вернуться домой сегодня. Но я клянусь тебе, – я воинственно потрясла указательным пальцем перед идеальным носом, – когда я научусь, ни ты, ни твой дракон идиотский, ни кто-либо другой не сможет меня удержать! Я просто открою дверь и уйду!

– Договорились, – он довольно кивнул и улыбнулся. Не поверил мне ни на секунду, сволочь. – Теперь мы можем идти знакомиться с моей сестрой?

– Нет. Теперь ты расскажешь мне про этот... как его? Черт! Про договор предков.

– О, тут-то совершенно нечего рассказывать, – он подталкивал меня в сторону выхода и отводил глаза. – Так, всякая официальная ерунда... Мы же не сказали королю о том, что ты создала дверь между своей реальностью и нашей. Поэтому он думает, что ты провалилась в одну из уже существующих. Так случается иногда с людьми, обладающими потенциальным запасом энергии... Ну, и ты теперь мой штатный поисковик... Тебе, кстати, и зарплата причитается...

Я смотрела на него, подозрительно прищурившись:

– А браслеты?

– Это... это как пропуск, чтобы ты могла свободно ходить по замку.

– А моя пижама?

Кир остановился и недоуменно посмотрел на меня.

– Какая пижама?

– Даже две. Старая – голубая и новая – зеленая с черными бретельками. Куда они пропали?