Напряженно выдохнув, я направилась следом за ней. Идя по коридору нашего большого особняка, находящегося далеко за пределами столицы, я то и дело ловила на себе колкие взгляды подопечных, осваивающих непростое ремесло лазутчиков нашего государства. Нашу четверку почему-то недолюбливали здесь и меня это порядком раздражало, поскольку причины для такого пренебрежительного отношения не было. Хотя…у нас было самое высокое жалование из всех выплачиваемых здесь, а деньги, как говорится, всегда были камнем преткновения в любых ситуациях, а уж в такое тяжелое время так и подавно.

Когда спустя пару минут быстрый экипаж стрелой полетел в сторону ночной столицы, я поежилась. Очень не хотелось идти в тот оплот праздного времяпрепровождения, куда меня тащила мадам Рамона. Клуб приближенных ко двору его величества был местом отдыха от дома и семьи, как рассказывала всезнающая Эзра, которая в свое время провела не одну ночь там в компании своего любовника-аристократа. Приходить туда можно было исключительно по приглашению кого-то, кто состоял в членстве, простых же зевак не пускали и на порог этого загадочного заведения, территорию которого по ночам освещали несколько десятков факелов. Огонь – стихия правящей династии короля, поэтому везде, куда мог приехать венценосец, зажигали факелы, как знак уважения к его силам.

Едва только экипаж притормозил, я нехотя вышла из него, приняв помощь подбежавшего ко мне мальчишки-лакея. Окинув взглядом озаряемый пламенем высокий особняк, я с опаской посмотрела на мадам Рамону.

– С тобой ничего плохого здесь не случится, – усмехнулась она, направляясь к ступеням, ведущим в здание.

– Смотря что в вашем понятии означает «плохое», – натянуто ответила я и пошла за ней следом.

Красная обивка стен, черный мраморный пол, зашторенные тяжелыми бархатными шторами высокие окна и запах каких-то пряных трав, которые явно курили присутствующие здесь гости – таким мимолетным видением встретил нас огромный холл.

– Мадам Рамона, – склонился едва ли не в три погибели подбежавший к нам дворецкий. – Мы вас давно не видели здесь. Очень рад, что вы решили вновь посетить наше прекрасное заведение. Ваш столик как обычно у окна.

– Спасибо, Листер, – мягко ответила мадам Рамона, скидывая ему на руки свой плащ и направляясь к дверям, за которыми и происходило все самое интересное.

Ступая следом за грациозной фигуркой наставницы, я едва могла унять дрожь в теле, прекрасно зная, что Рамона экзаменует меня в данный момент и от того, насколько хорошо я сдам экзамен, будет зависеть, будет ли у меня работа в рядах лазутчиков или нет. А будет работа, будет и денежное содержание моей матери и младших братьев, поэтому провалить испытание я не могла себе позволить.

Словно опутанная по рукам и ногам цепями понимания того, что от ближайшей пары часов зависит все в моей жизни, я пыталась держать себя так, как и учила меня Рамона – легкая, грациозная походка, небрежный взмах веера, ироничная улыбка на губах…вот только взгляд, даже не видя себя, я прекрасно знала, что в моих глазах горит ужас от непонимания того, что будет дальше. А дальше могло быть что угодно, ведь, судя по слухам, витавшим в нашей школе лазутчиков, Рамона могла приказать сделать на экзамене что угодно, даже заставить убить кого-то. Хотя, нас к такому не готовили, поэтому я молила высшие силы, чтобы приказ Рамоны носил менее кровожадный характер.

Едва только мы переступили порог огромного зала развлечений, как я настороженно окинула взглядом царившую атмосферу, пропитанную ненавязчивой веселой музыкой, издаваемой отполированным роялем, стоявшим у дальнего угла огромного помещения. Около десятка больших круглых столов, за которыми сидели смеющиеся и болтающие мужчины и женщины, разодетые в пух и прах, как сказала бы моя мама, пара карточных столов, со стороны которых периодически доносилась едва слышимая ругань проигравших, небольшая сцена, на которой стояла голосистая певичка в вычурном синем платье, которое едва прикрывало ее женские прелести, снующие туда-сюда слуги с подносами, уставленными яствами, и холеный лоск присутствующих, все это создавало приторно-сладкую картину, которая подняла во мне вону протеста. Война, голод, где-то там бродит смерть, забирая сотнями жизни тех, кто пытался защитить наши земли от порабощения, а здесь…звон бокалов и пьяные мужские взгляды, утопающие в женских декольте.