Нуру встала перед стриксом и с размаху врезала ему кулаком по зубам. Но сильного темного не так-то легко было заставить не то что говорить, а даже и замолчать. Он, не переставая хохотать, сплюнул на каменный пол кровь, и с такой же наглой ухмылкой сказал, глядя на Нуру:

– Нервничаешь. Значит сомневаешься.

– Да заткни ты уже его! – не выдержав заорала я. – Он ничего не скажет нам, ты сама это прекрасно знаешь!

Нуру молча покачала головой. Она приложила ладонь ко лбу мужчины, от чего тот дернулся, словно ошпаренный, и не убирала ее до тех пор, пока он не затих.

– Унесите его, – кивнула она спустя несколько минут стоящим в камере охранникам. – Да сжечь не забудьте. Нам не нужно, чтобы он возродился заново.

Двое здоровенных мужчин схватили тело стрикса и поволокли его прочь. Как только за ними закрылась дверь, Нуру вытерла тряпкой руки и безразлично сказала:

– Жаль, гибнут впустую.

Я удивленно посмотрела на нее и мне стало как-то не по себе от того, что эта шестнадцатилетняя красавица-ведьма за все то время, что длилась война, превратилась в этакое бездушное создание, которое спокойно могло пытать, издеваться и убивать. Хоть проделывала она это все с темными, но от этого мне становилось не легче, поскольку некогда задорная, хитрая и впечатлительная болотная ведьмочка перестала существовать, заменив себя хладнокровной красавицей, которую уже, казалось, не трогало ничего в этом жестоком мире. Виной тому, конечно, была ведь не только война, а еще и то, что именно Нуру взяла на свои плечи тяжелое заклинание, которое дало ей единственной преимущество над всеми темными. Листир дала ей способность убивать их одним прикосновением, поскольку только такая ведьма, как Нуру, могла нести это бремя без вреда для себя. Поэтому Нуру и занимала положение главного палача при верховной ведьме и через ее руки проходили самые ценные для Дорана приближенные, с которыми не мог справиться больше никто в Астрадаре.

– Опять убили? – тихо прошептала вошедшая в камеру Кларисса, которая единственная из нас, казалось, сохранила всю ту же девичью мягкость, которая была присуща ей до войны.

– Одним гадом меньше, – Нуру подошла к окну и прислонилась лбом к решетке. – А толку только? Никто все равно ничего не говорит. Мы их всех по очереди можем здесь выпотрошить, но никто нам не скажет, какой следующий шаг сделает Доран и его армия.

– Ты устала, – я подошла к Нуру и положила ей на плечо свою ладонь.

– Есть немного, – ведьма отошла от окна и повернувшись к Клариссе спросила, – Морган не вернулся еще?

– Нет, не раньше чем к завтрашнему утру приедет, –ответила Кларисса.

– Как вы думаете, сможет он договориться с бородатым? – спросила я, имея ввиду эльфа, который занял с начала войны позицию нейтралитета со своим войском.

– Не знаю, – ответила Кларисса, нервно теребя конец своего пояса. – Если он не договорится, то Астрадару точно конец.

– А я уже и не знаю, что было бы лучше, – Нуру направилась к выходу и мы за ней.

– Как ты такое можешь говорить? – вспылила Кларисса, идя по темному коридору подземелья, по обе стороны от которого располагались камеры с заключенными воинов Золотого пепла.

– Могу, – Нуру не обратила даже внимание на слова Клариссы. – Сколько будем так воевать? Только два года прошло, а мы стольких уже потеряли! Если не будет перемирия в ближайшее время, то Астрадар падет и так, даже если бородатый и отправит на помощь своих. Листир после схватки с Аскелем при смерти лежит, и мы только на своих силах балансируем! Морган не может перенять ее силу, пока она жива! А она в таком состоянии невесть сколько пробудет! Мы сами по себе! И мы слабы!