– Положительно невозможно, чтобы кто-нибудь забрался в подземную тюрьму, – сказал кузнец, вытирая лицо.

– Однако, мне придется спуститься туда через пару минут за углями.

– Конечно, там никого нет. Как мог бы кто-нибудь забраться туда? – заметила его жена.

И они так сильно старались поверить, что там никого не могло быть, что под конец почти действительно поверили этому.

Затем кузнец взял в одну руку лопату, в другую молоток, подвесил – фонарь на мизинец и спустился вниз за углями.

– Я беру молоток вовсе не потому, что думаю, что там кто-нибудь есть, – объяснил он, – но им очень удобно разбивать крупные куски угля.

– Я прекрасно понимаю это – сказала его жена, которая принесла уголь в фартуке в это самое утро и знала, что это была попросту угольная пыль.

Итак, он спустился по винтовой лестнице в тюрьму и остановился на нижней ступеньке, держа фонарь над головой, только для того, чтобы убедиться, что тюрьма была совершенно пуста, если не считать обломков железа, разного хлама, щепки и угля. Но другая половина ее оказалась полна, и наполняло ее не что иное, как дракон.

– «Он, наверно, поднялся по этой гадкой полуразрушенной лестнице, Бог весть откуда», – сказал кузнец сам себе, весь дрожа и пытаясь снова выбраться из тюрьмы по винтовой лестнице.

Но дракон был проворнее кузнеца, – он протянул огромную лапу, вооруженную когтями, и схватил его за ногу, звеня на ходу, как большая связка ключей или листовое железо, которым изображают гром в феерии.

– Нет, вы не уйдете от меня, – сказал дракон голосом, трещащим точно отсыревшая шутиха.

– Боже мой, Боже мой! – стонал бедный Джон, дрожа сильнее прежнего в когтях дракона, – нечего сказать, симпатичный конец для почтенного кузнеца!

Дракон, по-видимому, был крайне поражен подобным замечанием.

– Не повторите ли вы ваших слов еще раз? – попросил он очень вежливо.

– Нечего сказать, симпатичный конец для почтенного кузнеца, – повторил очень отчетливо Джон.

– А я и не знал этого, – сказал дракон. – Представьте себе только! Вы именно тот человек, которого я искал.

– Вы, кажется, уже упоминали об этом, – сказал Джон, едва попадая зубом на зуб.

– Ах, я подразумеваю вовсе не то, что вы думаете, – сказал дракон, – мне попросту хотелось бы, чтобы вы сделали небольшое дельце для меня. Из одного моего крыла выпало несколько заклепок, как раз под суставом. Сумеете вы мне его исправить?

– Может быть, и сумею, сударь, – сказал Джон вежливо, так как всегда надо быть вежливым с возможным заказчиком, хотя бы им был и дракон.

– Мастер ремесленник, – ведь вы, конечно, мастер! – может сейчас же замените что испортилось, – продолжал дракон. – Подойдите сюда и ощупайте мой панцирь, хорошо?

Джон робко подошел, когда дракон снял с него свою лапу; действительно, левое крыло дракона ослабло и висело, Бог весть как, и некоторая из панцирных плит возле крыла требовали немедленной заклепки.

Дракон, по-видимому, весь состоял из железного панциря, принявшего какую-то коричневатую, ржавую окраску, вероятно, от ярости, а под этим панцирем у него еще виднелось что – то пушистое, похожее на мех.

Кузнец пробудился в сердце Джона, и он почувствовал себя гораздо спокойнее.

– Вам, конечно, не повредила бы парочка, другая заклепок, сударь, – сказал он, – в сущности, вам их нужно даже порядочное количество.

– Ну, так принимайтесь за работу! – сказал дракон. – Вы почините мое крыло, затем я выйду отсюда и съем весь город и, если вы хорошо исполните работу, я съем вас напоследок. Вот!

– Я вовсе не хочу быть съеденным последним, сударь, – возразил Джон.