Однако что же такое там может оказаться?

Из памяти всплыло словосочетание «грязевой вулкан». Что оно в точности обозначает, Дибич не смог припомнить, – естественным наукам в кадетском корпусе уделялось отнюдь не первостепенное внимание. Но представлялась неприятная картинка: снизу по шахте ползет клокочущая и побулькивающая болотная жижа, сверху покрытая шапкой из прошлогодних, ломких стеблей тростника, шуршащих, цепляющихся за стены…

Бред, конечно, но ничего иного в голову не приходило.

А спустя еще несколько секунд мыслей – даже таких бредовых – не осталось. Вообще. Дибич УВИДЕЛ.

В верхней части шахты, кое-как освещенной светом фонаря, возникла бурлящая, пузырящаяся масса. Слизистое, неоднородное НЕЧТО. Казалось – там мелькают в безумном танце и извивающиеся куски чего-то еще живого, и недавно ставшего мертвым, и бывшего мертвым всегда – а может, так лишь казалось…

Штабс-ротмистр отшатнулся, сделал шаг назад… Надо было развернуться, побежать к ведущему вверх туннелю, – не дожидаясь, пока это выплеснется и начнет заполнять подземный зал. Но Дибич застыл, не в силах оторвать взгляд от приближающегося месива.

Потом что-то метнулось в нему снизу – тонкое, длинное, плохо различимое в стремительном движении… Именно так в свое время летел направленный в шею Дибича клинок Ибрагима, любимого мюрида Кази-Муллы, – летел невидимо и беспощадно. И штабс-ротмистр отреагировал точно как тогда: дважды выстрелил. Выстрелил рефлекторно, не пытаясь понять и осознать, с чем столкнулся.

И стремительный полет подломился! Дибич успел разглядеть длинное, извивающееся тело, втягивающееся обратно, – и толчками выплескивающуюся из него жидкость, показавшуюся в свете фонаря черной.

Приближающееся месиво застыло – не далее как в трех саженях от края шахты. Чем бы это ни оказалось – но было оно уязвимо и смертно. И, очевидно, имело понятие об осторожности. Неоднородная поверхность кое-где вспучивалась, ходила волнами, – но не приближалась. Шуршание-поскребывание смолкло.

Штабс-ротмистр повел стволами «Лепажа» вправо-влево – сомневаясь: стрелять ли наугад, надеясь зацепить случайным попаданием? Кого зацепить: змею? щупальце неведомой твари? – раздумывать было некогда.

Как тут же выяснилось, и эта секундная заминка чуть не стала роковой.

Второй змеевидный отросток выполз наверх в стороне, куда не попадал свет от фонаря, – и ударил сбоку, низом, метясь по ногам.

Выстрелить штабс-ротмистр не успел. Лишь высоко подпрыгнул. Чудовищный хлыст пронесся в считанных вершках от подошв. Едва приземлившись, Дибич тут же бросился прочь от шахты – вверх взметнулись еще две гибких плети…

На бегу мелькнула мысль: все же щупальце! Или хвост? По крайней мере, ничего похожего на змеиную голову штабс-ротмистр не разглядел на тонком, сходящемся на нет конце «хлыста».

За спиной зашуршало-заскребло – и куда сильнее, чем раньше. Казалось – совсем рядом, над ухом. Дибич, не оборачиваясь, резко изменил направление бега. И туг же у самого плеча пронеслось нечто огромное, невидимое в темноте.

Штабс-ротмистр метнулся в ближайший туннель. Платка-метки у входа не было…

Пробежав сотни полторы шагов по полого поднимающемуся ходу, он остановился. Прислонился к стене, отдышался… Страх медленно, неохотно отступал. Дибича многие считали полностью лишенным этого чувства – и ошибались. На смотрящую в лицо смерть его мозг реагировал всегда вполне заурядно. Но тело в такие моменты, казалось, начинало жить собственной независимой жизнью – быстро и четко выполняло необходимые действия… И смерть проходила мимо.