– Ужас! – воскликнул Джонатан. Царственность с него мигом слетела, он побелел от страха. – Я же тебе велел! И что, они все поняли?

– Нет, я придумал прикрытие, – сказал Сэм. – Когда я клал ключи на место, вошел папа, и я притворился, будто, наоборот, хочу их взять и все это шутки ради. Но он дал мне подзатыльник и запер кабинет. Больше нам до них не добраться.

– Ну, это ничего! – с огромным облегчением сказал Джонатан. – Больше они нам и не понадобятся. Я выдал В. С. за кузину Вивиан, так что у нас все шито-крыто.

От облегчения он даже не посочувствовал Сэму. Вивиан решила, что, раз так, она должна сама пожалеть Сэма, но до того разнервничалась, что не смогла. Ведь теперь ей нипочем не заставить Джонатана отправить ее восвояси к кузине Марти той же дорогой. Значит, придется уговорить их вернуть ее через другой временной шлюз, и поскорее. Она понимала, что не сможет долго притворяться кузиной Вивиан. Кто-нибудь обязательно узнает правду.

Джонатана это, похоже, вовсе не тревожило.

– Завяжи шнурки, – властно велел он Сэму. А когда Сэм повиновался – тяжко сопя и сердито ворча, – Джонатан повел их в арку в нижнем углу площади Времени, которая вела на другую площадь, большую и пустую. – Это площадь Эпох, – царственно повел он рукой.

Площадь была окружена большими домами. Но Вивиан была из Лондона и привыкла к высоким зданиям. Удивило ее другое: здесь точно так же, как на площади Времени, самые ультрасовременные по стилю дома оказывались при ближайшем рассмотрении самыми старыми. Всю правую сторону площади Эпох занимало огромное здание с башенками, похожее на универмаг, и оно все сплошь было из стекла – и из этого стекла были отлиты и скручены сотни причудливых футуристических деталей. Но Вивиан даже издалека разглядела, что стекло все в щербинах и трещинах и, похоже, древнее, как горы, а стоявшие поближе дома с каменными башнями на вид были гораздо новее.

– Ну, как тебе? – поинтересовался Джонатан, явно ожидая от нее слов восхищения.

– Не намного больше, чем Трафальгарская площадь, если убрать оттуда Нельсона и львов. – Вивиан решила про себя, что не будет чрезмерно восторгаться. – Но тут удивительно чисто.

И правда. Ни грязи, ни копоти. Косые лучи солнца освещали чистый серый камень и зеленое сверкающее стекло, ослепительно отражались от золоченых крыш и куполов, видневшихся из-за домов в дальнем конце площади. Вивиан посмотрела в ласковое бело-голубое небо, шагая следом за Джонатаном через просторную площадь, и не обнаружила ни труб, ни дыма.

– А почему не видно дыма? – спросила она. – И что, голубей у вас тоже нет?

– В Городе Времени птицы не водятся, – ответил Сэм, который плелся сзади.

– И природное топливо мы не используем, – сказал Джонатан, который шагал впереди. – У нас вместо него энергетические функции. Вот камень Фабера Джона.

Прямо посреди площади лежала огромная синеватая каменная плита, вделанная в белесую брусчатку. Плита была вся истертая, поскольку по ней много ходили. Золотые буквы, составлявшие некогда пространную надпись, еле читались.

Сэм остановился и посмотрел на нее.

– Трещина растет, – объявил он.

Вивиан увидела, о какой трещине идет речь. Довольно короткая, с одного угла, и тянется к первым золотым буквам надписи. Надпись гласила: «FAB… IOV… AET… IV» и «CONDI…» на следующей строчке. Остальное совсем стерлось и было не разобрать.

– Это по-гречески? – спросила Вивиан.

– По-латыни, – ответил Сэм. – Измерь трещину. И пойдем.

– Секунду, – сказал Джонатан. – Говорят, Фабер Джон заложил здесь этот камень, когда основал город, – объяснил он Вивиан. – Слова означают, что Фабер Джон строил город с расчетом на Четыре Эпохи. Мой учитель просто бесится оттого, что по камню разрешено ходить и от этого надпись стерлась. Он считает, что там должно быть сказано, зачем построили город и где в истории заложены его полюса. В легендах говорится, что, когда разломается камень Фабера Джона, рухнет и город. Ладно, сейчас, – бросил он Сэму, который нетерпеливо приплясывал рядом. И осторожно поставил свою ногу в плетеной зеленой сандалии вплотную к трещине – зеленой пяткой в угол.