И когда я услышала, что ты произносишь эти стихи, я промолчала и не обратила к тебе речи».

«О Анис аль-Джалис, – сказал ей Нур ад-Дин Али, – ты знаешь, что я раздарил свои деньги только друзьям, а они оставили меня ни с чем, но я думаю, что они не покинут меня без помощи». – «Клянусь Аллахом, – отвечала Анис аль-Джалис, – тебе не будет от них никакой пользы».

И тогда Нур ад-Дин воскликнул: «Я сейчас же пойду и постучусь к ним в дверь, быть может, мне что-нибудь от них достанется, и я сделаю это основой своих денег и стану на них торговать, и оставлю развлечения и забавы».

И в тот же час и минуту он встал и шел не останавливаясь, пока не пришел в тот переулок, где жили его десять друзей (а все они жили в этом переулке). И он подошел к первым воротам и постучал, и к нему вышла невольница и спросила его: «Кто ты?» – и он отвечал ей: «Скажи твоему господину: Нур ад-Дин Али стоит у двери и говорит тебе: «Твой раб целует тебе руки и ожидает твоей милости». И невольница вошла и уведомила своего господина, но тот крикнул ей: «Воротись, скажи ему: «Его нет!» И невольница вернулась к Нур ад-Дину и сказала ему: «О господин, моего господина нет».

И Нур ад-Дин пошел, говоря про себя: «Если этот, сын прелюбодеяния, и отрекся от себя, то другой не будет сыном прелюбодеяния». И он подошел к воротам второго друга и сказал то же, что говорил в первый раз, но тот тоже оказался отсутствующим, и тогда Нур ад-Дин произнес:

А произнеся этот стих, он воскликнул: «Клянусь Аллахом, я непременно испытаю их всех: может быть, среди них будет один, кто заступит место их всех!» И он обошел этих десятерых, но никто из них не открыл ему двери, и не показался ему, и не разломил перед ним лепешки, и тогда Нур ад-Дин произнес:

Потом он вернулся к своей невольнице (а его горе увеличилось), и она сказала ему: «О господин, не говорила ли я, что они не принесут тебе никакой пользы!» И Нур ад-Дин отвечал: «Клянусь Аллахом, никто из них не показал мне своего лица, и ни один из них не признал меня». И тогда она сказала: «О господин, продавай домашнюю утварь и посуду, пока Аллах великий не приуготовит тебе чего-нибудь, и проживай одно за другим».

И Нур ад-Дин продавал, пока не продал всего, что было в доме, и у него ничего не осталось, и тогда он посмотрел на Анис аль-Джалис и спросил ее: «Что же будем делать теперь?» – «О господин, – отвечала она, – мое мнение, что тебе следует сейчас же встать, и пойти со мною на рынок, и продать меня. Ты ведь знаешь, что твой отец купил меня за десять тысяч динаров; быть может, Аллах пошлет тебе цену близкую к этой, а когда Аллах предопределит нам быть вместе, мы будем вместе».

«О Анис аль-Джалис, – отвечал Нур ад-Дин, – клянусь Аллахом, мне нелегко расстаться с тобою на одну минуту». И она сказала ему: «Клянусь Аллахом, о господин мой, и мне тоже, но у необходимости свои законы, как сказал поэт: