– Это очень трогательно, что ты так относишься к нашей дружбе, – ответил он. Высвободил свою руку, смахнул ею волосы с лица. – Зато Ника, наверное, совсем не плакала, когда я уехал. Мне даже кажется… – Алан склонился к уху Данизы, прошептал отчетливо и нарочито трагически: – Только между нами. Кажется, твоя подруга меня едва выносит.

Ника сжала кулаки, посмотрела на него с вызовом.

– Тебе не кажется.

– Боже мой, дорогая, ну зачем ты так… – расстроилась Даниза.

– А я вот прекрасно нашу милую коллегу понимаю, – заявил Леннард. – Знаешь, Алан, дружище… Я бы тоже был на тебя обижен за ту выходку во время игры в бутылочку. Ну, когда ты загадал, чтобы Ника вылила на себя вино. Не уверен, что смог бы когда-нибудь такое простить.

– А что скажет… сама Ника? – медленно спросил Алан, глядя ей в глаза. – Ты действительно никогда не сможешь меня простить?

– А тебе действительно нужно мое прощение? – Она всплеснула руками. – Ох, у меня же сердце не выдержит, погоди, я сейчас, только валерьянки накапаю…

Ника и не думала верить в его раскаяние: всё это лишь дурная комедия для Даны, чтобы получше выглядеть в ее глазах. Кого вы пытаетесь обмануть, господин Победитель-На-Конкурсе-Снобов?

– Я задал тебе вопрос, – нахмурился Алан.

– Я ответила.

– Ты считаешь, это нормальный ответ?

– Да.

Алан скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и уставился на нее с недоверием.

– Я еще никогда не встречал настолько упрямых ежиков, – тихо сказал он. – Я потрясен.

– Ребята! – страдальчески воскликнула Даниза. – Ну нельзя же так! Мы собрались погулять вместе и хорошо провести время, а уже намечается ссора. Алан, Ника… Вы должны помириться. Ника, я умоляю тебя, не упрямься. Если ты его немедленно не простишь, я сама на тебя обижусь! Алан признал свои ошибки и раскаивается! Алан, ну скажи…

Господин Сноб прижал к груди правую руку.

– Точно. Раскаиваюсь. Ника, я не хотел, на меня просто излучение сотовых вышек плохо влияет. Признаю свою вину, обещаю в качестве жеста доброй воли вступить в общество защиты ежиков и кормить их мороженым каждый день. Так что, прощаешь, или мне встать на колени?

Его слова звучали небрежно, однако смотрел он на нее… странно. Ника могла бы назвать его взгляд беспокойным, если бы не понимала, насколько это определение не применимо к самоуверенному господину Я-Всегда-Прав.

– Ну-у-у… – Она немного помедлила, кусая губы, злясь на Алана и устроенное им представление. Наконец собралась с духом: – Ладно, прощаю.

– Ты просто ангел, – умилился Леннард. – Я вот вряд ли смог бы так легко простить серьезную обиду.

– Всё правильно Ника сделала! – Дана погрозила главреду пальцем, нагнулась к Нике и поцеловала ее в щеку, нагнулась к Алану и тоже поцеловала его в щеку, а потом подмигнула.

Он улыбнулся Данизе, но тут же снова перевел взгляд на Нику.

– Значит, мир? – очень серьезно спросил он, протянув ей руку через столик.

– Угу. – Ника нехотя протянула руку в ответ, и не думая верить в искренность этих слов.

Его рука была большой и теплой. На несколько секунд Алан задержал ее кисть в своей. Зачем-то, согнув пальцы, щекотно провел по центру ее ладони. Ника подпрыгнула, словно от удара током, но Алан уже разорвал рукопожатие.

– А не пойти ли нам в парк? – предложила Даниза. – Там красиво и белочки.

Юна долго стояла, словно громом пораженная, пытаясь переварить случившееся. Каждый раз, когда ей казалось, что еще хуже думать о Кейдене она уже не сможет, он тут же убеждал ее в обратном. Он убил тетю Мервену, он с легкостью готов убить любого, он ни перед чем не остановится ради достижения собственной цели. И всё же она до сих пор продолжала любить это чудовище в обличье человека.