Мечтам о книге теперь, похоже, конец. Попытки заинтересовать другие издательства вряд ли увенчаются успехом: «Книжный дом», куда ей больше ходу нет, – почти монополист на рынке, или, по крайней мере, близок к тому. Она, конечно, бравировала там перед этим пижоном, что побежит к их конкурентам, только вот проблема в том, что она знает, что они знают, что она не знает, просто понятия не имеет, как с этими самыми конкурентами договориться: начинающих авторов почти никто, кроме «Книжного дома», не печатает, предпочитая не связываться. Существуют, конечно, небольшие издательства, которые «Дом» еще не успел разорить или поглотить. Есть надежда, что рано или поздно кто-то обратит внимание на ее книгу. Но пока не обратили, жить-то на что?

Ей срочно нужна работа, иначе возвращение в Нидан неизбежно.

Ника облизала последний раз палочку от мороженого и бросила ее на столик рядом с собой, а со столика взяла свой древний, но худо-бедно живой планшет, и полезла в интернет, на крупнейший сайт по поиску работы. Привычно напечатала «редактор, корректор, журналист». Последнее время она проверяла новые вакансии несколько раз в день, но толку было ноль.

Хоть Ника и не особенно надеялась на успех, новая вакансия обнаружилась сразу – разместили ее, судя по всему, пару часов назад. Дрожащими руками она набрала указанный номер телефона. Хоть бы еще никого не взяли!

– Журнал «Новые времена», добрый день, – пропел мелодичный девичий голосок.

– Я по поводу вакансии корректора… – волнуясь, пробормотала Ника.

– Вы можете выслать свое резюме на наш электронный адрес, он указан на сайте. Главный редактор обязательно его рассмотрит.

– Спасибо, – поблагодарила Ника, хотя смысла в этом не было никакого: ее собеседница уже повесила трубку.

Ника схватила со столика свой планшет, открыла электронную почту, создала новое письмо и присоединила к нему давным-давно заготовленный файлик «Резюме». Отправила и молитвенно сложила руки. Господи, пусть хоть на этот раз наконец-то повезет!

***

Большую часть времени Кейден куда-то падал. Иногда проваливался в беспамятство, в блаженное забытье, в спокойное и желанное ничто. Иногда срывался и летел, корчась от боли, вниз, вниз, вниз, в бездонную черную пропасть, где на самом дне шумела могучая река, и он знал, что, когда долетит до дна, этот поток унесет его туда, откуда нет возврата.

Иногда – и это были самые удивительные, самые необходимые ему минуты – чьи-то нежные руки утешали его. Тогда боль совсем уходила, и сознание немного прояснялась, и кажется, он просил это дивное существо, этого ангела: «Еще, еще», и снова чьи-то руки успокаивали его, убирали боль, приносили умиротворение и прохладу.

А потом всё изменилось. Кейден пришел в себя и несколько мгновений лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к ощущениям: слабость, невероятная усталость, но ничего не болит. Он наконец решился, открыл глаза и приподнял голову, осматриваясь. Оказывается, он в какой-то лачуге, валяется на короткой, неудобной кровати, где даже ноги едва помещаются. Рядом печь, которую недавно разжигали: угли еще тлеют. Пара криво прибитых полок с кое-какой посудой, сбоку стол и две табуретки. В противоположной стене – открытое настежь оконце, сквозь него внутрь проникают солнечные лучи, и видно, как на свету танцуют пылинки. Там, за окном, поют птицы и жужжат какие-то насекомые, и шумят деревья на ветру, и продолжается жизнь. А здесь нет никого. Он в этой бедняцкой хижине совсем один.

Кейден сжал кулаки, стиснул зубы, кажется, замычал – потому что такие простые движения потребовали огромных усилий, – потом все-таки сумел сесть. Опустил босые ноги на дощатый пол, попробовал было встать, но сил уже не осталось, так что он тяжело откинулся на стену и снова прикрыл глаза.