При этом я, разумеется, имела в виду и самого Корнея, ведь его родители, как и родители Вадима, известные личности. Эта «золотая молодежь» никогда не поймет нас, простых работяг.

Корней ничего не ответил. Просто кивнул на прощание, будто до этого я уже успела с ним попрощаться, и пошел по парковке. Он никак не выразил своего беспокойства, словно мы с ним перекинулись парочкой слов о погоде, а не о похищении человека.

Я быстро сунула телефон в карман пальто и понеслась за Корнеем.

– Куда ты? Стой!

– Чего ты ко мне привязалась? – не сбавляя шага и не оборачиваясь, спросил Егор.

– Ты будешь платить выкуп?

Егор рассмеялся. Не слишком весело, но все же…

– Обойдутся. Ты что, фильмов не смотрела? Нельзя платить шантажистам.

Я не могла понять, всерьез он говорит или прикалывается надо мной. Хотя тема вроде не особо веселая – пропал его друг. А может, они меня вдвоем разводят?

– Мы могли бы скинуться, – внезапно сказала я.

Егор даже немного притормозил.

– Ты готова заплатить бабки за Вадима? – Корниенко наконец удостоил меня взглядом.

– Наверное, – почему-то смутилась я. – Мы не так давно с ним общаемся, но если он правда попал в беду, у меня есть немного…

– Не вздумай, – нахмурился Егор. – И я же сказал тебе: сам со всем разберусь.

– Когда ты начнешь его искать? – не унималась я. Раз Егор не поднял меня на смех, значит, знает что-то о Вадиме. Выходит, он на самом деле мог вляпаться в серьезные неприятности.

– Сейчас сгоняю к нему домой, – ответил нехотя Егор, – может, у него просто с телефоном какая-нибудь фигня.

– Я с тобой!

– Еще чего!

– Если у него с телефоном «какая-то фигня», я ему лично в морду дам, чтобы не пугал людей тупыми шутками.

Корней хотел мне возразить, но только устало вздохнул.

– Ты знаешь, где он живет? – спросил он.

– Спрашиваешь! – хмыкнула я. Для горячей поклонницы Вадима Рубцова с двухлетним стажем этот вопрос мог показаться даже оскорбительным. Я впервые на законном основании могла заявиться к нему домой.

И мы молча направились к троллейбусной остановке. Внезапно снег стал валить такими крупными хлопьями, что Корнею пришлось натянуть на голову капюшон. Из-за снегопада теперь начнутся жуткие пробки… Корней и в обычные дни был не особо красноречив, а сейчас и подавно помалкивал. Видно, погрузился в нерадужные мысли по поводу пропажи Вадима. Я тоже молчала. Оно и к лучшему. Заведешь с ним беседу и обязательно на какую-нибудь колкость или насмешку напорешься. Сложно общаться с таким человеком.

На остановке рядом с парком толпились школьники. Когда, искря проводами, подошел троллейбус, они, возбужденно крича, первыми ввалились в салон. И все-таки нам с Корнеем удалось отыскать два свободных места. Я, разумеется, уселась у окна. Корней по-прежнему не спешил общаться со мной и делиться предположениями по поводу исчезновения Вадима. Я демонстративно отвернулась к окну и уставилась на наше отражение. После раннего подъема и насыщенного дня меня клонило в сон. Троллейбус, неуклюже покачиваясь, плелся по зимнему, загруженному в этот час проспекту. Я до последнего боролась с собой, но все-таки в какой-то момент задремала. Проснулась от вибрации мобильника, да еще и на плече у Корниенко. Жуть как неловко!

Звонили мошенники с каким-то глупым опросом. Спросонья я даже не сразу поняла, что им от меня нужно. Я потерла глаза и снова уставилась в окно. Мы проехали всего пару остановок. В этот час здесь жуткие пробки. На улице раздались раздраженные протяжные гудки.

– Не могу говорить, слышите? Я за рулем, – буркнула я и отключилась.