Отстранившись, Кирилл взволнованно заглянул в мои глаза, пытаясь увидеть в них хоть какую-то реакцию. В ответ же я совершила непростительную ошибку по отношению к мужчине — проявила жалость и изобразила удовлетворённую улыбку, показательно прикоснулась к его щеке, демонстрируя таким образом ложное довольство в ответ на его действия. Мне действительно было очень жаль Кирилла. Он достоин только самого лучшего, а я смотрю на него и ощущаю лишь привычную благодарность и восхищение этой прекрасной личностью — но не любовь.

Надо дать ему шанс, должно пройти больше времени. С ним я точно буду ощущать себя комфортно и, может быть, даже счастливо. А вдруг полюблю его однажды… Я пыталась хоть как-то оправдать свои действия, искренне желая, чтобы у нас всё получилось.

«Катя, Катя, Катя, остановись! Ты что творишь?!» — кричало сердце, но разум спокойно вынес приговор:

— Мы можем попробовать, но я очень боюсь тебе что-либо обещать, — аккуратно предложила ему, чувствуя при этом, что ступаю на тонкий лёд между разрушающей любовью и комфортной жизнью с заботливым мужчиной.

Кирилл, не веря, вновь потянулся к моим губам, быстро, но властно поцеловал, будто ставя на мне доверительную печать, и довольно выдал:

— Ты только дай мне шанс, — мне сейчас улыбался озорной мальчишка, а не востребованный адвокат.

— Хорошо, — сипло, будто до конца не веря своему безрассудному решению, произнесла я, довольно улыбаясь в ответ. И если бы я радовалась ещё и за себя... но пока я просто рада, что счастлив Кирилл, а я... Стерпится — слюбится? Так, кажется, говорят?

Машина наконец остановилась. Пора было выходить из душного салона, наполненного неожиданными признаниями и необдуманными поступками.

— До завтра, — немного неловко выдала я, не зная, что ещё сказать счастливому начальнику.

— До завтра, моя звезда. Ты была сегодня обворожительна и держалась стойко. Спасибо за неожиданно приятное завершение вечера и сладких тебе снов, — Кирилл смущённо потянулся и аккуратно прикоснулся губами к моей щеке.

М-да, час ночи, мороз на дворе, а мы, взрослые люди, стоим и целуем друг друга в щёчку, — подумала я, а Кирилл озвучил:

— Чувствую себя подростком, — усмехнулся он.

— Есть такое, — улыбнувшись, согласилась с ним, а затем отстранилась в сторону дома и скупо сказала напоследок: — Спокойной ночи.

Через пять минут машина отъехала, а я наконец оторвалась от входной двери, в последний раз вдохнула морозный воздух и... решила постоять так ещё пару минут. В дом заходить почему-то не хотелось, голова требовала освежить собственные дурные мысли.

А ведь сегодня я могла отлично провести время с этим прекрасным мужчиной, быть может, даже влюбиться в него. Но помешала опасная близость соседнего столика, один презрительный взгляд и мои неутешительные выводы — я не разлюбила тебя, Тимур, но... разлюблю. В этот раз я буду выбирать головой, а не сердцем.

Вдохнув напоследок свежего воздуха, я наконец отворила дверь, быстро разулась и направилась вверх по лестнице. В ванной отшвырнула ненавистное платье и замерла на несколько секунд, привычно рассматривая в зеркале своё тату. Пара лёгких прикосновений, пальцы обводят контуры букв, и я будто вновь вернулась в тот день, когда наивно полагала, что мы — КОМАНДА и это навсегда. Вот только навсегда осталась лишь метка на моём и его теле. Хмуро накинув пижаму, скрывшую с глаз долой ненавистные буквы «ТК», я быстро стёрла макияж и направилась в нашу с сыном комнату. К своему маленькому Артуру, что сладко посапывал, прижимая к себе плюшевую собачку. Укрыв ему ножки, я про себя мучительно произнесла: «Малыш, сегодня я видела твоего папу, но так и не смогла сообщить о твоём появлении на свет. Прости меня», — проглотив подступающие слёзы, аккуратно поцеловала маленькую ручку и направилась в кровать, боясь разбудить сына.