Как жаль, что сюда еще не дошли идеи эмансипации и феминизма, хотя… кто мне мешает начать вести среди этих затюканных женщин просветительную работу? Все равно, судя по всему, выбраться отсюда я пока не смогу.

– И как же одна кухарка умудряется готовить на всех? – поинтересовалась я.

– Ей помогают служанки. Но вряд ли вас должно это интересовать.

– Ладно, если ваше меню – такая страшная тайна, то не буду настаивать. Но я все еще хочу есть. Меня вполне устроит борщ, яичница с егерскими колбасками, какой-нибудь мясной салат и чашка кофе. И еще, я предпочитаю кофе крепкий и сладкий. Можно со сливками.

По мере того, как я перечисляла свои пожелания, брови Жако поднимались все выше и выше, хотя он всеми силами пытался выглядеть невозмутимо. Девушка с поваренком тоже обменялись изумленными взглядами. В чем дело? У них такое не едят?

– Я передам ваши пожелания мсье повару, – лаконично заключил камердинер и покинул комнату вместе с мальчишкой, не забывшим забрать поднос.

А горничная осталась. Вот теперь я увидела, что в руках она держала небольшой сверток, который оказался чем-то средним между ночной рубашкой монашенки и больничным халатом.

Я скептически разглядывала это нечто, заботливо разложенное передо мной на покрывале. Ткань нежно-персикового цвета, плотная, но мягкая, похожая на фланель. Длина – до пят, длинные рукава с ленточками на запястьях, глухой ворот с завязками под горлом. По подолу и обшлагам узкий кружевной волан. Ни вытачек в области груди, ни намека на талию. Мешок с завязками.

– Предполагается, что я должна это надеть? – скептически хмыкнула я. – А нижнее белье?

Горничная густо покраснела.

– Простите, миледи, но это лучшая рубашка Георгины де Верней – покойной матушки Его Светлости.

Я поперхнулась собственной слюной и закашлялась до слёз. Вот одежду с покойников мне еще носить не приходилось!

Захлебываясь кашлем и невразумительно мыча, я замахала руками, отпихивая от себя щедрый подарок. Лучше уж в одеяле, чем в рубашке покойницы!

Испуганная горничная непонимающе вытаращилась на меня, а я, справившись с кашлем, решила прояснить вопрос с одеждой раз и навсегда. Брезгливо взялась за кончик рубашки покойной герцогини, аккуратно приподняла двумя пальчиками и тоном записной стервы заявила:

– Я еще не настолько стара, чтобы рядиться в саван. Если ваш хозяин не может предоставить мне нормальную одежду, то пусть вернет мою. Этого будет вполне достаточно.

Розетта поспешила откланяться и сбежала, прихватив с собой герцогский презент. А я с тяжелым вздохом начала подводить итоги этого сумасшедшего дня.

Итак, что мы имеем. Во-первых, голова трещит, как и прежде; температура, судя по ощущениям, градусов тридцать восемь, не меньше. В горле колет, как бы ангина не началась. Но это еще можно терпеть скрепя сердце. В конце концов, я всегда гордилась крепким иммунитетом.

Во-вторых, я попала в странный замок, полный тайн и недомолвок. Хозяин здесь скрытый психопат в период обострения маниакально-депрессивного психоза, а из его слуг мало кто выглядит адекватным и знакомым с личной гигиеной. Гнилые зубы, щербатые рты, сальные волосы и жуткий запах застарелого пота – вот неполный список того, что я заметила во вчерашней толпе, которая так хотела меня растерзать. Даже в том состоянии аффекта, в котором я тогда пребывала, невозможно было не увидеть их жалкое состояние. Как они до этого докатились? Где пасторальные пастушки и дебелые крестьянские девушки в стиле "кровь с молоком"? Где мужчины "косая сажень в плечах"? Такое ощущение, что здесь обитают одни бомжи, грязные и вонючие. Не удивлюсь, если местный «бомонд» страдает от вшей, чесотки, цинги и рахита, или чего похуже.