– Вот смотрю я на них, – вновь заговорил Джейми, – и сердце наполняется…

– …страхом, – прошептала я, еще крепче прижавшись к мужу. – Безумным страхом.

– Точно, – кивнул он. – Именно так.

Мы еще немного постояли, вглядываясь в темноту и надеясь вернуть ощущение радости. Окно Хиггинсов по-прежнему мягко светилось на дальнем конце участка.

– Девять человек под одной крышей, – сказала я.

И вдохнула холодный, пахнущий хвоей ночной воздух, представляя девять спящих во влажной духоте тел. Наверняка там сейчас и шагу ступить негде: все горизонтальные поверхности заняты людьми, а над очагом дымится чайник и котел с похлебкой.

У Хиггинсов зажглось второе окно.

– Четверо из них – наши, – со смешком заметил Джейми.

– Надеюсь, они не спалят дом, – проворчала я. Из печной трубы повалил дым и искры: кто-то подбросил в огонь дров.

– Не спалят. – Он развернул меня лицом к себе и тихонько сказал: – Я хочу тебя, a nighean. Ляжешь сегодня со мной? Может, это наша последняя ночь вдвоем на долгое, долгое время.

Я собиралась было сказать «Конечно!», но вместо этого зевнула во весь рот, едва успев прикрыть его рукой.

– Ой! Извини, я не хотела – нечаянно вышло.

Он тихонько рассмеялся. Качая головой, расправил скомканное лоскутное одеяло, на котором я сидела, опустился на колени и протянул мне руку.

– Приляг со мной, саксоночка! Посмотрим на звезды. Если через пять минут не заснешь – раздену тебя и буду любоваться твоим обнаженным телом в лунном свете.

– А если засну? – Я сбросила туфли и опустилась рядом с мужем.

– Тогда даже не буду стаскивать с тебя одежду.

Костер горел уже не так ярко, хотя дров было еще достаточно; разгоряченный воздух касался лица и шевелил волосы на висках. Крупные звезды рассыпались, словно бриллианты, оброненные небесным воришкой. Я поделилась этой метафорой с Джейми, но он лишь фыркнул в ответ. Однако потом прилег рядом и восхищенно вздохнул, любуясь чудесным зрелищем.

– Красиво! Вон там – Кассиопея, видишь?

Я посмотрела в направлении его кивка и покачала головой.

– Ничего не смыслю в созвездиях. Знаю только Большую Медведицу и еще могу показать Пояс Ориона. Куда он, черт возьми, подевался?.. И где-то рядом должны быть Плеяды, верно?

– Они входят в созвездие Тельца – которое возле Охотника. – Он вытянул руку, показывая, куда смотреть. – А это – Жираф.

– Не выдумывай! Нет такого созвездия – иначе я бы о нем слышала.

– Его сейчас просто не видно, но оно существует. Если уж на то пошло, сегодняшние события куда больше похожи на выдумку.

– Пожалуй, ты прав.

Он обхватил меня рукой, я повернулась на бок и прижалась щекой к его груди. Мы молча смотрели на звезды, слушая шелест ветра в листве и спокойное биение наших сердец.

Прошла целая вечность, прежде чем Джейми пошевелился и вздохнул.

– Таких звезд не видел с той ночи, когда мы зачали Фейт.

Я удивленно приподняла голову. Мы редко упоминали Фейт – мертворожденную дочь, навеки поселившуюся в наших душах. Нам не нужны были слова, чтобы понять чувства друг друга.

– Откуда ты знаешь, когда именно мы ее зачали? Я вот понятия не имею.

Он медленно провел пальцами по моей спине и принялся ласково массировать мне ягодицы. Будь я кошкой, непременно бы замурлыкала.

– Ну, могу и ошибаться, но мне всегда казалось, что это случилось в ту ночь, когда я пришел к тебе в аббатстве. Там в конце коридора было высокое окно; я посмотрел в него и увидел звезды. Решил – это знак. Словно звезды указывали мне путь.

Я не любила вспоминать ту ночь в аббатстве Святой Анны, где Джейми едва добровольно не сошел в могилу. Тогда было страшное время. Дни, проведенные в смятении и тревоге, сменялись мрачными, полными отчаяния ночами. В памяти осталось лишь несколько ярких эпизодов, которые выделялись, словно расцвеченные первые буквы в древних церковных книгах.