Шаги за спиной прервали мои литературные размышления, и я обернулась. Джейми, босой и взъерошенный, стоял позади, пряча в спорран очки.

– Интересная книжка? – с улыбкой спросила я.

– Да. – Он сел рядом, взял из таза орех и, очистив от скорлупы, сунул в рот. – Брианна говорит, Доктор Зойс написал целую кучу книг. Ты прочла их все, саксоночка?

Джейми произнес фамилию писателя на немецкий манер, и я невольно рассмеялась.

– Конечно! И не один раз. У Бри когда-то было полное собрание сочинений – все, что издали на тот момент. Если он написал потом новые книжки, Роджер, скорее всего, покупал их для Джема и Мэнди. Кстати, американцы произносят фамилию автора «Сьюз». Не знаю, сколько он прожил – то есть проживет. В 1968-м он еще писал.

Джейми кивнул с мечтательным выражением лица.

– Вот бы и мне их прочесть! Может, Брианна знает кое-что наизусть?

– Скорее Джем. Бри говорит, он читал Мэнди книжки чуть ли не с ее младенчества. А память у нашего внука великолепная. – Вспомнив парочку забавных иллюстраций Сьюза, я улыбнулась. – Попроси дочь нарисовать по памяти слона Хортона или черепаху Эртеля.

– Эртель? – В его глазах запрыгали веселые искорки. – Надеюсь, это не настоящее имя?

– Нет, зато идеально вписывалось в рифму. – Я расколола очередной орех и бросила остатки скорлупы в траву.

– Похоже на женское.

– Однако Эртель – мальчик. Черепаха-девочка никогда бы на такое не сподобилась.

– Что же он натворил?

– Заставил всех черепах своего острова выстроиться в пирамиду, чтобы он смог взобраться наверх и править «всем, на что глядит». Аллегория гордыни и высокомерия. Конечно, женщинам тоже свойственны подобные эмоции, но они проявили бы их более изощренно. И художник не сумел бы это изобразить.

Джейми зачерпнул горсть орехов и рассеянно сжал кулак, раскалывая скорлупу.

– Хм… Тогда какая, по-твоему, аллегория скрывается в «Зеленых яйцах с ветчиной»?

– Полагаю, идея в том, чтобы дети не привередничали в еде, – с сомнением предположила я. – Или чтобы не боялись пробовать новые проду… что ты делаешь?!! – Джейми бросил пригоршню арахиса в таз вместе с кожицей и скорлупой.

– Тебе помогаю, – ответил Джейми и зачерпнул новую горсть. – Иначе ты весь день так просидишь, перебирая их по одной штучке. – Следующая порция орехов и мусора полетела в таз.

– И как я буду выковыривать оттуда скорлупу? На это уйдет…

– Мы их вывеем, – прервал меня Джейми, кивнув подбородком в сторону дальнего склона горы Роан. – Видишь, как деревья клонятся от ветра? Надвигается буря.

И правда: за вершиной скопились тучи; бледные листья редких осин трепетали на ветру, а сосновые кроны словно подернулись темно-зеленой рябью. Я кивнула и, взяв несколько орехов, раскрошила пальцами скорлупу.

– Фрэнк, – выпалил вдруг Джейми, и я замерла. – Вернее, его книги…

– Что?

Он сказал «Фрэнк»?.. Я не верила собственным ушам. В глубине души шевельнулось смутное чувство тревоги.

– Хочу кое-что о нем спросить, – небрежно бросил Джейми, старательно делая вид, что поглощен арахисом.

– Что именно? – Я отряхнула юбку от арахисовой шелухи и посмотрела на мужа. По-прежнему не глядя на меня, он раздавил очередную пригоршню. Но на миг его губы сжались.

– Там на обложке его портрет – то есть фотография. Мне стало интересно, сколько лет ему было, когда сделали это изображение?

Я удивилась, однако напрягла память.

– Дай-ка подумать… когда он умер, ему было шестьдесят…

Меньше, чем мне сейчас! Я невольно прикусила нижнюю губу, и Джейми пристально на меня посмотрел. Опустив глаза, я смахнула остатки орехов.