Бэн шарахнулся от зуба, как от змеи. Продолжая сплевывать, наклонился к воде – прополоскать рот, но Олька не поленилась отвесить ему пинка:

– Инфекцию занесешь, дебил! Подожди до стоянки, кипяченой прополощешь…

– Жрать нечего вообще, – доложила Ленка Власенкова, мало обращавшая внимания на страдания Бэна и операции Сани.

– Придется харчить дары природы, – сказал Андрюшка Альхимович. – Вон рогоза сколько кругом…

…Ближе к вечеру местность пошла на подъем, стала посуше, появились сосенки, а потом нашим глазам открылась озерная гладь. Узкое лесное озеро в рамке лесов лежало перед нами, как брошенный в зеленый бархат клинок. Вдали было видно, что это озеро узкой протокой переходит в еще одно.

– Не помню такого, – сказал Андрей. Он стоял рядом со мной, и его лицо отражало настоящее смятение. – Не помню, чтобы в Мещере были такие озера…

– Отдохнем здесь, – со вздохом сказал я, тяжело сбрасывая на траву скатку и ремни. Как по заказу – в центре неба, прямо над головами, в зените, возникло круглое, пронзительно-голубое пятно, похожее на глаз, и пошло расширяться во все стороны, странно и красиво. Плеснуло солнцем – и вот уже небо над нами полностью чистое, насколько видит глаз. В лесу обрадованно заорали птицы, и я так же обрадованно крикнул:

– Собираем дрова!..

…Собрали не только дрова – отыскались грибы и щавель, а Игорек Мордвинцев, появившийся последним, приволок здоровенного линя, встреченного восторженными воплями. Сырые дрова не желали гореть, но после упорных долгих усилий занялись целых два костра – один для нас и готовки, второй – для сушки вымокшего, в первую очередь – одеял. Как обычно бывает с сырыми дровами, костер давал много жара. По краю забулькали котелки с супом, и Ленка Власенкова уже досадовала, что нет большого котла. Линя обмазывали глиной…

– Соль кончилась…

– Кинь мне нож, я свой на ремне забыл…

– А что, тут неплохо вообще-то…

– Слушайте анекдот…

– Еще бы постираться…

– У меня носки поехали…

– Вот интересно, когда кончатся эти болота?..

– А как мы на ту сторону попадем?..

– Я вот думаю – лучше тут не задерживаться…

Солнце садилось в воду. От него легла по воде алая дорожка; местами играла рыба. На противоположном берегу озера появилось небольшое стадо оленей – они спустились на водопой.

– Сколько же тут все-таки живности, – немного удивленно произнесла Кристина. Она сидела, привалившись спиной и затылком к спине и затылку Севера. – И ради бога, мальчишки, ни слова об охоте!

Колька Самодуров, уже открывший рот, захлопнул его с отчетливым стуком. Все засмеялись.

– Значит, – философски решил Андрюшка Соколов, – мы не такие уж и голодные… Щусина, прекрати плеваться.

– Ему нужно, – вступилась Олька, пододвигая ближе к огню ноги и шевеля пальцами. Наша медсестра уже успела подсунуть что-то для полоскания, чем Бэн и плевался.

Разговора в целом не получилось. Прошлые две ночи навалились на нас, как только мы поели. Едва перетаскивая самих себя, мы начали устраиваться на ночлег у костров, заворачиваясь в высохшие, жесткие, горячие одеяла. У меня вяло шевельнулась мысль, что надо бы расставить часовых, но внезапно не стало сил даже ворочать языком. Хотелось надеяться, что болота кончились, но слабо верилось в это. Впрочем, это и не беспокоило почти совсем – я так намотался, что уснул, даже не устроившись толком.

– Проснись, Олег, проснись.

Шепот ввинчивался в уши надоедливо и упрямо. Я хотел было отмахнуться, но сообразил, что это шепот Вадима, повернулся на спину и, открыв глаза, отпихнул одеяло с лица.