«Не сбежим, – говорили эти взгляды, – план не удался. Но живьем мы не дадимся».

Отчаяние, брат неверия.

Чары захлестнули холм медленной шипящей волной. Она видела их как рваные, ползущие над самой землей туманные ленты, темнеющие от середины к краям, недвижимые, несмотря на поднимающийся ветер. Плыли они вниз со скоростью неспешной ходьбы, пожирая все на своем пути. Сухие травы и рахитичные кустики морщились и распадались в серую, липкую пыль.

Молниям не было нужды в большем числе конных, чтобы захлопнуть ловушку.

Поворот! Налево!

Кони чуть не легли на землю, резко сворачивая. Помчались вдоль измененного магией пространства, имея слева приближающуюся стену железа. Наездники Бури наконец-то решили завершить развлечение.

Луки!

Она видела приближающийся отряд, копья, что кончались петлями, арканы, веревки. Они все еще хотели захватить их живьем. Она наложила на тетиву шило, оставив последнюю иглу в колчане. Враги были близко.

Сейчас!

Они дали залп, потом еще один. Стрелы летели по прямой и втыкались в конские и людские груди, головы, шеи. Ласкольник не требовал, чтобы все в чаардане стреляли с большим мастерством, но пара таких людей у них была. Кайлеан тоже имела к луку талант.

Первым шилом она сняла с седла се-кохландийца, который, на свое несчастье, слишком низко опустил щит. Вторым – прострелила горло его товарищу. Правду сказать, целилась ему в лицо. Наложила третью стрелу, натянула лук…

Дагена остерегающе крикнула, когда чаардан на полном скаку влетел в туманные полосы. Чары, до сей поры лениво плывшие над землей, внезапно рванулись с места и во мгновение ока обернулись вокруг конских ног. Веяло от них холодом, ледяным дыханием из дальних регионов Всевещности, с самого дна исхлестанного морозными ветрами ада.

Наездники Бури прекратили погоню, остановившись на расстоянии ярдов в тридцать, сразу у границы покрывающих землю чар. Гнаться дальше не было нужды.

Кони чаардана отреагировали диким, вызывающим ржанием, рванув вперед. Понадобилось несколько долгих мгновений, пока холод вгрызется в живое тело, заморозит мышцы и сухожилия, кости и кровь, превратит ноги лошадей в куски мертвой плоти, трескающейся, словно стекло. Они еще могли бы вырваться.

Но чары вились следом, будто привязанные к конским бабкам, и кто бы ими ни управлял, он был истинным мастером – и держал их в горсти.

Свисток Ласкольника пробился сквозь топот копыт.

Стоять!!!

Они остановились, натягивая вожжи так, что некоторые из коней присели на задние ноги.

Дагена внезапно потянулась к висящей у седла суме и вынула горсть цветных камешков. Метнула их вокруг широким хозяйским жестом, словно селянин, засевающий пашню. Серые испарения поглотили камешки, и некоторое время ничего не происходило.

Потом в местах, куда они упали, поднялись полосы пара, раздался звук трескающихся в углях каштанов и появились небольшие воронки. И, словно каждая из них вспыхнула, что-то разорвало серые ленты, вымело их с земли, как будто снизу подул ветер, – и чаардан вдруг оказался на пустом пространстве, в кругу, куда чары врага не имели доступа.

Кайлеан похлопала Торина по мокрой от пота шее и ощерилась, обращаясь к Дагене:

– Племенная магия, а? Надо бы тебе когда-нибудь таки познакомить меня с той твоей бабкой.

Черноволосая дико ухмыльнулась:

– Не проблема, Кайлеан. Она всегда со мной. – Она вынула из-под доспеха кожаный сверточек и слегка им встряхнула. Внутри что-то загрохотало. – Кайлеан, это моя бабка. Бабуся, познакомься с Кайлеан. Она неплохо для меекханки стреляет из лука.