За столом установилась тишина. А Кайлеан пришлось признать, что в этой игре Даг оказалась – пусть неожиданно – абсолютно прекрасным образом превосходно хороша.

– Понимаю. – Циврас-дер-Малег откашлялся. – Прошу меня простить, ваше высочество, но мне интересно, что склонило трон к тому, чтобы выразить такую просьбу. Подобное действие беспрецедентно, десятки тысяч фургонов на несколько дней заблокировали одну из главных торговых дорог Востока, и я слышал, что еще не все они съехались в долину. Купцы несут убытки, а когда купцы несут убытки, страдает вся империя.

Осторожные, взвешенные фразы гладко выходили из уст аристократа, а Кайлеан вдруг ясно поняла все плюсы того, чтобы быть кем-то вроде служанки. Никто на нее не смотрел. Все, включая сидящую на два кресла дальше Лайву-сон-Барен, водили глазами от графа к Дагене и обратно.

– Ну и конечно, – продолжал граф, – такая просьба ослабила бы восточную границу, поскольку, как верно заметил мой сын, верданно славятся ненавистью к се-кохландийцам, а лагеря их долго оставались бы неприступными твердынями.

– Только как долго эти твердыни удержались бы, граф? Лагеря, которые были у нас на юге, стали слишком многолюдны и велики, чтобы их защищать. Впрочем, два из них пока на месте. Деревн’ло и Больший Калеар. Остались в них женщины с маленькими детьми, старики и немного взрослых воинов, поскольку кому-то нужно присматривать за табунами и стадами, пока в Лав-Онее не вырастет трава.

Жена графа поджала губы.

– Нужно было перегнать их вместе с фургонами.

– Полмиллиона голов?

Эвенс едва не опрокинул на колени бокал, который как раз наливал, а графиня на миг замерла с полуоткрытым ртом.

– Полмиллиона?

– Мы – народ пастухов и скотоводов, господин граф. – Дагена послала ему лукавую улыбку. – Скот и лошади для нас почти то же, что для меекханского дворянства – земля.

– Но Лав-Онее не прокормит стольких животных. Здешним землям едва по силам удерживать наших коз и овец.

– Именно потому часть животных мы перегоняем в Вермох и дальше на запад. Тамошние пастбища более тучны, а вожди уже оговаривают вопросы о том, чтобы получить их в пользование. Впрочем, мы надеемся, что когда стихнет замять в Степи, император бер-Арленс позволит нам вернуться на восточное пограничье.

– А до того времени группа стариков и женщин с малыми детьми станет охранять это богатство? – Эвенс отставил графин, но не потянулся к наполненному бокалу.

– Им помогает меекханская армия.

Ох, вот она и сказала то, чего они, собственно, ждали. Сообщила, что меекханские солдаты «охраняют» стада верданно, и пояснила, каким кнутом погоняют Фургонщиков на север. По крайней мере это было просто и понятно для присутствующих.

– Однако мы до сих пор не понимаем, отчего император высказал такую… просьбу, – не отступал граф.

– Ох, разве это не очевидно, отец? – Эвенс отпил из бокала, после чего крутанул им, насмешливо пародируя Дагену. – Отец Войны подыхает где-то в своей берлоге, не оставив, если я правильно понимаю варварские обычаи, законного наследника. Сыны Войны готовятся к битве за наследство, а значит, котел под названием Великие степи вскоре закипит. Существует шанс, что кипеть он будет много лет, и блюдом, в нем приготовленном, будет то, что кочевники перестанут представлять серьезную угрозу. Останется после них всего лишь – уж простите за банальное сравнение – осадок на стенках и немного кровавой каши на дне. Разве что некто, извините за еще одну банальность, ткнет в котел копьем. Тогда он может взорваться прямо нам в лицо.